Многогранники - Способина Наталья "Ledi Fiona"

— Да что ты? Может, еще скажешь, что вообще ее вчера не видел?

Роман открыл было рот, чтобы соврать, что не видел. Но что-то в тоне отца заставило передумать.

— Ты следишь за мной? — прямо спросил он.

— Делать мне больше нечего, — снова фыркнул отец. — Хотя теперь понимаю, что поспешил, сочтя тебя самостоятельным.

— Тогда откуда ты столько знаешь о перемещениях Маши? Или… Черт, ты следишь за Ириной Петровной?

Отец, успевший глотнуть воды, поперхнулся.

— Ты в себе? — прокашлявшись, спросил он, глядя на Романа с неподдельным удивлением.

— Я — да. А ты? «Рене» ведь в честь нее, да? — Роман вернулся к явно неприятному для отца разговору.

Отец встал из-за стойки, прошелся по квартире и заметил на полу у кровати наполовину собранный самолет «Лего».

— Ты в детство впал? — не оборачиваясь, спросил он.

— Подарок твоего крестника, — подал голос Роман и добавил: — Не уходи от ответа, пожалуйста.

— Роман, я не буду обсуждать с тобой эту ситуацию. Это случилось давно. Тебя еще на свете не было. Случилось так, как случилось.

— Ты жалел? — спросил Роман.

Ему правда было важно понять, что чувствовал отец, бросив девушку, которую, судя по всему, любил, и связав жизнь с другой. Очень хотелось найти подтверждение своей теории о том, что любовь не является основой отношений.

Отец присел на корточки, достал из-под россыпи деталей инструкцию и принялся ее рассматривать, будто собирался продолжить сборку.

— Жалел, Ром. Иногда. Но чаще был рад. У нас все равно ничего не вышло бы.

— Почему?

Роман подошел к отцу и присел на край кровати. Отец поднял голову и посмотрел на него снизу вверх.

— Потому что мы были очень разными. Как вы с Машей, — с нажимом произнес он.

Роман понял, что отец его провоцирует, и решил не поддаваться.

— Тогда почему ты так назвал яхту?

— Да просто так, Ром. В память.

— Ты не знал, что она в этом универе?

— Нет, конечно. Мне и в голову не пришло ее искать.

Роман посмотрел недоверчиво. Отец нашел нужную деталь и приделал к платформе.

— Вернее, пришло, конечно, но я решил, что это блажь. Я знал, что она уехала в свою деревню после моего отъезда. Думал, там и осталась. Мне даже нравилось думать, что она там коровам хвосты крутит.

— Ты как будто злишься на нее, — заметил Роман и, наклонившись к схеме, прищурился, пытаясь рассмотреть деталь, следующую по порядку сборки.

— Злюсь, Ромка. Потому что все мозги мне вынесла. Потому что думал о ней все равно.

Роман поднял голову и уставился на отца:

— Так ты же говорил, что не любил.

— Про «не любил» я ни слова не сказал, — нахмурился отец и добавил: — Желтой детальки нет.

— Под шкафом, наверное, — указал на стеллаж Роман.

Отец вздохнул, отложил инструкцию и сел на пол, опершись спиной о кровать. Роман лег на бок и устроил голову на согнутой руке.

— Тогда почему ты не женился на ней? Тем более бросил с ребенком.

Он помнил, что отец сказал, что они не будут это обсуждать. Но вроде бы разговор получился сам собой. Роман замер в ожидании ответа. Отец мог и наорать.

— Я не поверил про ребенка. Мама настаивала на том, что все девушки из неблагополучных семей работают по одной схеме: встречают сына богатых родителей, а дальше залет.

— Неужели все? — спросил Роман.

Отец повернул голову и внимательно на него посмотрел.

— Про Машу думаешь?

— Нет, ты что! — Роман сел на кровати по-турецки. Отец, развернувшись к нему, оперся локтем о матрас.

— А чего краснеешь так? — уточнил он.

— Я всегда краснею, когда волнуюсь, — отрезал Роман. — Ты прекрасно это знаешь.

— А почему волнуешься? — не отставал отец, и Роман не мог понять, прикалывается он над ним или спрашивает всерьез.

— Потому что ты все время переводишь разговор на Машу!

— А у меня нет повода? Это не Маша ходит к моему сыну и проводит здесь кучу времени?

— Да откуда ты знаешь? — Роман даже подпрыгнул от возмущения. — Здесь камеры?

Он завертел головой в поисках подтверждения своей догадки.

— Сынок, ты в берега-то вернись. Какие камеры? Ты еще скажи, что картинка сразу идет на стрим-канал и я зарабатываю миллионы на старых извращенцах, которые следят за твоей юной тушкой.

— Кому нужна моя тушка? — фыркнул Роман.

— Без понятия. Проверим?

Роман против воли улыбнулся. Все-таки отец у него классный.

— Нет уж. Ну скажи: как ты узнал про Машу?

— Я вижу тебя насквозь.

— Ну окей. Меня видишь. Но не Машу же. Про нее как узнал?

— Да, господи, что ж ты у меня такой тупой временами? Ну включи голову!

Роман попробовал мыслить логически, но голова не включалась. В ней был туман от недосыпа и усталости.

— Не могу, — пожаловался он.

— Да Виктор Валерьевич мне рассказывает!

— Кто? — опешил Роман.

— Роман, снобизм — это главная твоя беда.

— Снобизм? — опешил Роман во второй раз. — Неправда, я не…

— Виктор Валерьевич — твой консьерж.

— Ах, его так зовут!

— Да, милый. Его так зовут. И именно он рассказывает мне, все ли в порядке. Нет ли у тебя дебошей, сколько к тебе приходит девушек и в каком виде ты возвращаешься домой.

Роман откинулся на спину и закрыл лицо руками.

— Слежка — это унизительно, — пробормотал он.

— Слежка — да, а вот оповещения о том, что что-то не в порядке, — простая подстраховка и забота о ребенке.

— А количество девушек относится к разряду «что-то не в порядке»?

— Количество девушек идет бонусом.

Судя по голосу, отец ни капли не был смущен.

Роман же не знал, как на него посмотреть. Ему было стыдно и обидно, а еще не давала покоя мысль, зачем отец раскрыл карты. Не потому же, что Роман спросил? Со Львом Крестовским такое не прокатывало.

— Почему ты так запросто сдал свой источник информации? Я ведь теперь девушек буду в другое место водить.

— Хочешь домой? — вдруг спросил отец.

Роман отнял руки от лица и вновь сел.

— Домой — это куда?

— Бедный ребенок. Быть человеком мира, наверное, трудно?

И снова Роман не понял, прикалывается отец или же сочувствует.

— Я серьезно, — сказал он. — Ты о чем?

— В Лондон хочешь вернуться?

Сердце Романа на миг замерло.

— В Лондон? Возвращаешь маме, не дожидаясь инвалидности? — Он не хотел, чтобы в голосе прозвучала обида, правда не хотел, это вышло против воли.

— Да маме-то ты на кой, Рома? Можешь сначала индивидуально подтянуться, а остаток года доучиться со своими. Можешь окончить экстерном, не возвращаясь в школу. Там, небось, прикалываться будут, что ты отсюда сбежал. С колледжем пока определяйся.

Роман замотал головой, пытаясь уложить в голове услышанное.

— А ты? — спросил он, потому что он-то переезжал сюда, чтобы поддержать отца, а теперь выходило, что тот его отсылает.

— А зачем тебе там я? — удивился отец.

Роман снова замотал головой.

— Там незачем. Но как ты будешь здесь один? То есть я хотел спросить: ты остаешься или тоже возвращаешься?

— Я пока не могу бросить здесь бизнес. Сергей не тянет один. Ну и вообще…

Роман взъерошил волосы и уточнил:

— А «вообще» — это Ирина Петровна, да?

— Да что ты к ней привязался? — вновь повысил голос отец. — «Вообще» — это моя жизнь. Отчитываться я не собираюсь.

— Ну тогда и это — моя. И я не поеду, — твердо произнес Роман, хотя возвращение в Лондон определенно избавило бы его от проблем с Волковым и Машей. Но он не мог бросить Юлу, не попробовав все исправить.

Отец приподнял бровь:

— Уверен?

Роман горько усмехнулся, поняв, что он-то здесь ничего не решает:

— В деньгах урежешь, как маму?

Отец отвернулся от Романа и вновь потер лицо руками. Роман отстраненно подумал, что это у них общая привычка, которая дает возможность потянуть время и собраться с мыслями.

— Дурак ты, Ромка. Давай так: пока я просто спрашиваю, хочешь ли ты в Лондон. Но имей в виду: если повторится вчерашнее, хоть один синяк, хоть один намек на нелады с законом, хоть один намек на любые другие проблемы — ты улетаешь первым же рейсом. Это понятно?