Елена Усачева - Влечение
– Ты перестал чувствовать границы дозволенного! – рокотал Леонид Леонидович. – Думаешь, мое терпение бесконечно? Ты сам не настолько вечен, чтобы совать голову под солнце! Приди в себя! Сто пятьдесят лет тебя ничему не научили, что ты ведешь себя как обезумевший щенок?
– Geh zum Teufel![23]
– Прекратите! – Крик сам вырвался у меня из груди. Очень хотелось встать, остановить ссору, но тяжелый взгляд Леонида Леонидовича пригвоздил меня к земле.
– Из вампира превращаешься в тряпку, – прорычал Леонид Леонидович. – Встань! Le gamin! Se lave![24]
Макса вздернуло на воздух, он покачнулся, но устоял. Тонкая улыбка поползла по его губам. Ладонь несколько раз демонстративно хлопнула по испачканным джинсам.
– Не нравится? – хмыкнул он.
– Перестань ломать комедию! – Голос Леонида Леонидовича громыхал. – Ты ничем не отличаешься от других! Ты такой же, как все! Единственное, чего в тебе много, так это мальчишеской дури. Думаешь заработать индульгенцию? Перекраситься в белый цвет? Кто говорил мне, что не хочет жить? Кто требовал дать тебе силу ночи? Или забыл? Забыл свой прыжок из окна? А я ведь мог тебя оставить там, на мостовой, и уже через пять минут твою кровь лизали бы собаки. Я предупреждал, что выдержать это сможет только сильный. Сломался? О человеческую жизнь сломался? Бегаешь, спасаешь маленьких девочек… Они обречены, Макс, неужели ты не видишь? Хочешь заполучить себе собственного Смотрителя? Хочешь скорпиона посадить в карман? – Леонид Леонидович ткнул пальцем в мою сторону. – Почему я должен повторяться? Ты не сможешь оберегать ее всю жизнь! Да и что ты знаешь о ней? Только то, что она один раз попробовала тебя защитить, а теперь жалеет об этом? Допрыгаешься, натравит она на тебя весь клан Смотрителей! Она уже виделась с ними, разговаривала. Не сегодня, так завтра они придут за тобой. И не думай, что тебе кто-то даст умереть смертью храбрых, это человеческие игрушки. Для высших существ подобное непозволительная роскошь. И если ты сам не хочешь себя защитить, это сделают остальные!
Так и хотелось сказать Максу, чтобы он не спорил. В таком деле, когда понятно, на чьей стороне сила, лучше просто молчать. Спор все только ухудшает.
Но Макс не слышал мою мысленную просьбу. Он упрямо мотнул головой, на губах его вновь появилась усмешка.
– Хочешь, чтобы было, как раньше, когда все весело бегали по кругу друг за другом?
– А тебе обязательно надо выступить против… – Леонид Леонидович брезгливо потряс кистью. – Ты меня начал утомлять.
– Неудивительно! – Макс снова провел рукой по коленкам. – Когда сам ничего не делаешь, активность других раздражает.
Леонид Леонидович шагнул вперед, сжал кулаки, и я невольно подалась к Максу. Мое движение было замечено, из темных глаз на меня полилось ледяное презрение.
– Птичек жалеешь? – Темная фигура пошла в мою сторону, тонкий палец ткнул мне в грудь. – Хрупкие человеческие создания столь несовершенны, что не способны даже прожить больше положенного срока!
Леонид Леонидович медленно склонился, заглянул мне в глаза, и я на секунду забыла дышать. На меня посмотрела вечность. Холодная равнодушная вечность.
– Маленькая бесстрашная пичуга, сидящая на хвосте у кошки. – Холодные слова буравили мне мозг, и ко мне вернулась привычная тоска. Ах, почему я не утопилась? – Разве я был неубедителен? Впрочем, если ты так слаба, то я сам тебя убью.
– Только попробуй! – Макс шагнул вперед, но, натолкнувшись на невидимое препятствие, остановился.
У меня возникло странное чувство. На какое-то мгновение я ощутила себя отделенной от этих двоих стеклом. Они говорили обо мне, и в то же время их слова не касались меня. Та Мария Гурьева, которую они обсуждали, не имела ко мне никакого отношения. Они ссорились из-за кого-то другого, потому что я не могла быть причиной ссоры. Я любила Макса, поэтому не в состоянии была причинить ему вред. И мне стало жаль, что никто так и не смог этого понять.
– Взгляни на нее! – Леонид Леонидович прошел у меня за спиной, и я почувствовала, как холод дохнул мне в затылок. Выпрямилась. Даже улыбнулась. На меня ведь смотрит мой любимый. – Приблизительно так будет выглядеть твоя смерть. Чисто, открыто и невинно. Когда-нибудь именно она убьет тебя!
– Если меня что и убьет, так только твои шуточки. – Макс дернул меня к себе, и я послушно шагнула к нему.
– Что, неужели она тебе не рассказала? – зло прищурился Леонид Леонидович. – А я ведь предупреждал, что, если она выступит против, я буду первым, кто выйдет на охоту. И никакие запреты меня не остановят. Потому что ни одна человеческая жизнь не стоит жизни вампира. Мы слишком много отдали за то, чтобы продлить свое существование.
– Что ты все плачешь – Смотрители, Смотрители… – Макс презрительно фыркнул. – Видел я твоего Смотрителя, ничего особенного. Подчиняется простому приказу, в нем даже силы нет. И ничего он сделать не сможет, пока с нами Маша. А вот если ты ее тронешь, тогда Смотритель сразу догадается, что здесь творится нечто особенное.
– Что? – Рука Леонида Леонидовича дернулась, словно он собирался влепить Максу пощечину, но сдержался. – Ты хочешь сказать…
– Да! Я встречался с ним. И он не почувствовал во мне вампира. Пошел проверять готов. Закончит и уберется домой. Кстати, именно Маша подкинула ему идею с готами.
– Ну почему полтора века существования не наделили тебя хотя бы крупицей здравого смысла?!
Леонид Леонидович метнул на меня ненавидящий взгляд. Но я и бровью не повела. Кажется, я приноравливалась жить с вампирами. Их состояние было текучее, как ртуть, и подстроиться к нему не было никакой возможности. А значит, и не надо. Меньше эмоций, и мы найдем с ними общий язык.
– Только попробуй мне помешать! – бросил на прощание Леонид Леонидович, растворяясь в сумерках.
– Что за манера бить, не поговорив… – Макс пытался оттереть перепачканный рукав свитера.
В моей голове был такой сумбур, что я вообще не понимала, что надо делать. Машинально ощупывала себя, накинутую мне на плечи куртку Макса. Пальцы наткнулись на что-то мокрое. Густая красная жидкость стекла мне на ладонь, и я почувствовала, как остатки давнего завтрака толкнулись в моем желудке.
– Ах ты, черт!
Макс сдернул с меня куртку, и я увидела, как сквозь карман что-то капает.
– Ну вот, Маринка останется без лекарства… – Он выгреб из кармана пригоршню осколков. Так вот что там перекатывалось – пузырек! Затем резко втянул носом запах крови, брезгливо поморщился: – Свернулась.
– Что… что это? – Я испуганно смотрела на свои перепачканные кроссовки.
– Пантагематоген. Концентрированная кровь маралов. Она прибавляет силы. Хотел дать Маринке, чтобы помочь ей встать на ноги.
