Анна Берсенева - Ядовитые цветы
Видя, как переменилось, потускнело ее лицо, Арсений предложил:
– Знаешь что, давай пока не будем об этом думать? Новый год все-таки, праздник. Что толку переливать из пустого в порожнее? Первого я на работу выйду, тогда и займусь.
Восприняв ее молчание как согласие, Арсений повеселел.
– Смотри-ка, половина двенадцатого! – заметил он. – А у нас телевизор даже не включен. Что будем смотреть?
Лизе уже все равно было, что смотреть, она не могла прийти в себя от того, что сейчас услышала. И больше всего ужасало ее именно то, что ему ничего нельзя объяснить…
– Лизонька, ну мы же договорились! – сказал Арсений, заметив, что Лиза по-прежнему выглядит странно. – Всему свое время, и я тебе обещал, что все отлично устрою. О чем ты волнуешься?
Новый год, которого Лиза ждала с детским восторгом, наступил как-то незаметно. Арсений откупорил шампанское, поцеловал ее под бой курантов.
– Забудем все плохое! – сказал он. – За наше счастье!
Лиза выпила шампанского, потом вина, ожидая, чтобы теплая волна прошла по телу, избавила от напряжения.
«Может быть, пить теперь нельзя? – вдруг подумала она. – Или наоборот – теперь можно?»
Они сидели рядом на диване, прижавшись друг к другу, и Лиза слышала, как бьется сердце у Арсения, как напрягаются его мускулы, когда он обнимает ее покрепче. В каждом его движении была привычная нежность, он то и дело прикасался губами к Лизиному виску, гладил ее коленку под пышной юбкой – и Лиза уже чувствовала, как нарастает его желание, как частым и прерывистым становится дыхание. Она всегда чувствовала в такие моменты, что и в ней поднимается встречная волна страсти. Но сейчас ей по-прежнему было тоскливо.
Арсений легко и неожиданно подтолкнул ее назад, сам склонился над нею, приник к ее губам. Лиза почувствовала, как он вжался в нее, лаская и возбуждая. Эти мгновения повторялись часто и никогда не надоедали им обоим, с их молодой любовной ненасытностью.
Иногда Арсений подходил к Лизе, когда она была на кухне, и по его затуманившимся глазам Лиза видела, что он хочет ее, что не может ждать ни минуты, – и тут же прижималась к нему, отдавалась его желанию, вспыхивая сама.
Или он просто помогал ей снять пальто в прихожей и вдруг начинал расстегивать пуговки на платье, раздевал ее совсем и на руках нес в комнату, целуя на ходу. Между ними не осталось ничего, что вызывало бы стыд, они чувствовали друг друга так, что просто не могли ничего стыдиться.
Так было всегда, и Лиза уже не могла представить, что может быть иначе. Но сейчас, в эту ночь, которой она почему-то так ждала, Лиза не могла ответить на его порыв, и Арсений сразу почувствовал это.
Он отстранился от нее, заглянул в глаза.
– Что с тобой? – спросил он.
Она молчала, и на глазах у нее выступили слезы.
– Господи, Лиза, ну нельзя же так!
Он встал, расстроенный. Отсвет неудовлетворенного желания еще заметен был на его лице.
– Ну, неприятное известие, я понимаю. Но что же, свет теперь на этом клином сошелся? Или ты боишься? – Голос его смягчился, он снова обнял Лизу. – Ты думаешь, будет больно? – спросил он. – Глупенькая, ведь все же под наркозом, ты и не почувствуешь ничего. Это раньше баб мучили, а теперь все вполне цивилизованно. Проснешься – и все уже в порядке. Забудь ты об этом, Лизонька, ей-богу!
Лиза чувствовала, что еще немного – и она разрыдается в голос от его утешений. О чем он говорит, неужели он совсем ничего не понимает?!
Она снова налила себе вина, быстро выпила, посидела несколько минут за столом, потом подняла глаза – и встретила его недоуменный взгляд. Наконец-то ей стало легче, вино немного подействовало, придало смелости.
– Арсений, а почему ты так уверен, что я собираюсь делать аборт? – спросила она.
Ей страшно было выговаривать вслух это слово, точно в самих звуках таилось что-то зловещее.
– Что-о? – Голос у него дрогнул, он закашлялся. – А что же ты собираешься делать?
– Разве в таких случаях только делают аборт? – Злая, горячая волна поднималась в ее груди. Сколько она будет слушать эти глупости, которые он говорит так уверенно? – По-моему, в таких случаях еще и рожают.
Арсений смотрел на нее, и выражение его лица медленно менялось. Сначала на нем промелькнул страх, потом появилось какое-то надменное превосходство.
– Надо же, какие познания, – протянул он. – А меня ты почему не спросишь? Кажется, я тоже имею к этому событию какое-то отношение?
– Но ведь и ты меня не спрашиваешь, – ответила Лиза. – А я к этому имею еще большее отношение.
Видно было, что он не знает, как ответить на это. Лиза почувствовала мгновенное торжество, но тут же устыдилась этого чувства. Чему радоваться?
– Значит, ты уже решила? – спросил он холодным тоном. – Тогда о чем мы вообще разговариваем, что ты хочешь от меня услышать?
– Что я хочу от тебя услышать! – воскликнула Лиза, порывисто вставая. – Да хоть одно человеческое слово! Ты так говоришь, как будто это какое-то медицинское дело, а не человеческое, как будто там не ребенок, а… – Она замешкалась, не находя слов.
Арсений молчал, глядя на нее.
– Что ж, – задумчиво сказал он наконец, – этого можно было ожидать, зная твою чувствительность. Даже надо было этого ожидать, я сам виноват.
Он сел за стол, налил себе коньяк, торопливо выпил, налил еще.
– Остается только напиться, – сказал он, встретив удивленный Лизин взгляд. – Хорошенький получился праздник, спасибо.
Лиза впервые видела, как он пьянеет по-настоящему, как его развозит, как жалкая гримаса искажает его красивое лицо.
– Тебе же на работу завтра, – напомнила она.
– Не твое дело, – оборвал он. – Можно, я хоть в этом сам разберусь?
Лиза ушла на кухню. Ей казалось, что она присутствует при каком-то постыдном спектакле, и она не хотела больше оставаться наедине с Арсением.
Вскоре он вышел за нею. Лицо у него было гневным и злым.
– Не нравится? – почти закричал он. – Нет уж, ты посиди, полюбуйся, до чего ты меня довела!
– Я ни до чего тебя не доводила, – сказала Лиза.
– А кто же довел? – воскликнул он. – Кто мне угрожает, предъявляет претензии, требует?
Лиза смотрела на него в полном изумлении. О чем это он говорит?
– По-моему, я ничего от тебя не требую, – сказала она.
– Это ты так считаешь! Конечно, истерики ты не закатываешь. Но за кого ты меня принимаешь? Что же ты думаешь – ты себе родишь, а я сделаю вид, что ни при чем? Нет, ты отлично понимаешь, что никуда я не денусь от собственного ребенка, вот и чувствуешь себя так уверенно! Все бабы одинаковы, как доходит до этого дела – просто смотреть тошно, до чего самодовольными становятся!..
Лиза слушала эти слова, произносимые заплетающимся языком, и ей становилось жаль Арсения. Так вот как он понял ее… Боже, как ужасно, что она ничего не сумела ему объяснить, она сама виновата!
