Мария Высоцкая - Неделимые
- Звони, если что...
- Да, конечно, - согласилась, вешая трубку. Марков понимал, что говорить о случившемся она не захочет, и ее можно понять. Когда дело касалось четы Лавровых, Ритка редко была разговорчива и предпочитала не замечать этой проблемы.
Егор кивнул Юле. Которая к этому времени принесла чашку горячего крепкого кофе. До конца выборов оставалось чуть более двух часов.
__________________
Яркое солнце грело изнутри. Рита, как и всегда, с рождения детей, проснулась рано. Босые ноги пересекли широкую гостиную, направляясь на кухню. Слабый зеленый сладкий час, взбодрил и сделал ее утро. К обеду должна была заехать Ирина.
Со дня победы Егора в выборах прошло пять дней. Пять дней какой-то безумной жизни. Его постоянно не было дома, он вечно был занят, и она прекрасно понимала, что так и должно быть, но легче ей от данного понимания не становилось ни на грамм. Она понимала, что начинает дико по нему скучать. Его отсутствие, в связи с тем, что пока она была беременна, он почти всегда находился рядом, стало для нее чем-то ужасным.
Ей безумно его не хватало.
Допив чай, она направилась в детскую, чтобы удостовериться, что все хорошо. Конечно, в кармане у нее всегда болталась радио-няня, но это ее не успокаивало. Вдруг эта штука сломается, а ее дети будут срочно нуждаться в матери, поэтому периодически – а если быть честной, то очень и очень часто, - она заглядывала в детскую. И лишь услышав мирное посапывание в два носика, успокаивалась, светясь улыбкой, но она гасла быстро, сменяясь новой волной беспокойства за детей.
Ей, конечно, помогали. Периодически к ней наведывалась Ирина Александровна, часто это происходило вместе с Ростиславом, Егор тоже старался уделить все свободное время ей и детям, но, кажется, даже это не спасло ее от послеродовой депрессии. В голову постоянно лезли какие-то сумасшедшие мысли, часто накатывала безосновательная печаль.
Ирина не раз пыталась с девушкой поговорить по этому поводу, за что только напоролась на серьезный и слегка недовольный взгляд сына. После этих допросов, Егор в не совсем вежливой форме, попросил мать больше не лезть к Ритке. В тот момент Марго стало стыдно перед свекровью, которая всегда относилась к ней прекрасно, но она промолчала, позволив Егору все решить за нее. Да и так ей действительно было легче.
- Маргарита Павловна, - донеслось позади, это был Сергей – охранник.
- Да, - улыбнулась, слегка растерянно, она ведь совершенно не слышала, как он подошел.
- Вас к телефону, - протянул трубку. Это было странным. Ей редко кто звонил на домашний.
- Хорошо, спасибо, - приложила телефон к уху, - слушаю.
- Здравствуйте, вас беспокоят из городской клинической больницы. Маргарита, Лаврова Ольга Николаевна, ваша мать?
- Да, - нахмурилась, - что- то случилось?
- Приезжайте поскорее, ваша мама в очень тяжелом состоянии. Она попала в аварию, выскочила на встречную, прямо в грузовик, удар был тяжелым. Мы делаем все что можем, - телефонная трубка выпала из рук, Рита пошатнулась, на лице промелькнуло все от улыбки до полнейшего отчаяния. Гамма страшных эмоций. Пальцы рук подрагивали.
Прикрыв глаза, девушка посчитала до десяти, а после побежала в комнату. Пока переодевалась позвонила Ирине, чтобы та приехала раньше. Этот час ожидания стал пыткой, но когда свекровь переступила порог дома, Рита протараторила о случившемся на одном дыхании и, схватив ключи от машины, понеслась к гаражам.
Черный мерседес, как клоун из коробки, выпрыгнул за ворота дома.
Ничего не соображая, Рита лишь смогла набрать номер Егора, въезжая в город. Сбивчиво, с надрывом и слезами, она сообщила плохую новость, кидая телефон на соседнее сидение.
В палате стояла гробовая тишина.
Марго вошла тихо. Как мышка подкралась к больничной койке. Губы дрогнули. А пальцы сильнее сжали руки матери.
- Милая моя, - всхлипнула смотря на искалеченное лицо матери. Красные ссадины, проступившие синяки... это было выше ее сил.
На плечах ощущалась тяжесть.
Рита обернулась, встречаясь взглядом с Егором. Мужчина сильнее сжал хрупкие женские плечи, притягивая ее к себе.
- Она не самый хороший человек. Но даже она это не заслужила, - уткнулась носом в плечо мужа, - моя бедная, бедная...
- Тихо, - поцеловал в макушку, - все будет хорошо, побудь здесь, я поговорю с врачом.
Как только дверь закрылась за ним, Рита вновь посмотрела на мать. Ее губы подрагивали, женщина хватала ртом воздух, а потом медленно, совсем чуть-чуть приоткрыла глаза.
- Мама, - выкрикнула Маркова, падая на колени у кровати, вцепляясь в расцарапанные руки женщины.
- Ритка, - хрипло проговорила Ольга, - не думала, что ты придешь, после всего, что я сделала.
- Что ты такое говоришь, что? – Рита повысила голос. - Мамочка...
- Тише, детка, тише, - Ольга вяло улыбнулась, - прости меня за все. Я рада, что все мои выходки не смогли испортить твою жизнь. Я рада. Что твоя жизнь сложилась лучше, чем моя.
- Все хорошо. Хорошо. Ты теперь бабушка. Бабушка два раза, - улыбнулась сквозь слезы.
- Поверь, твои детям будет лучше без такой бабушки, как я, - женщина закашляла, а Рита закрыла уши руками.
- Не говори, не говори глупостей, не надо.
- Какая же ты...как ты не понимаешь, я плохой человек, плохая мать, и буду такой же плохой бабушкой. Я даже рада, что все вышло так. Мне стыдно и больно от самой себя, от всего что происходило в нашей семье, но я слаба. Я никогда никого не любила. И так не хотела твоего рождения, ты была моей обузой. Обузой юной, семнадцатилетней девчонки, которой пришлось выйти замуж за нелюбимого и которая все жизнь жалела об этом. Которая хотела себе другой жизни. Я все ненавидела, всех. И тебя, и твоего отца, это из-за вас мой отец выдал меня замуж, чтобы не опозорить свою фамилию, это из-за вас я навсегда потеряла человека которого любила, все из-за вас... Прости меня, что не стала для тебя настоящей матерью. Прости.
Рита смотрела на эту женщину, и не верила своим ушам. Как? Как она могла все это говорить, почему, почему молчала все жизнь, почему всех мучала, но сильнее в ней говорило чувство жалости к той молодой девочке, которую, как и ее саму насильно выдали замуж – она-то знала, ее дед, отец Ольги, вполне мог так сделать. Только разница в том, что Рита в этом браке обрела счастье, а вот ее мать нет. Возможно, не будь Егор таким, ее жизнь была бы такой, как и жизнь матери. Стало горько. Горько и больно.
- Но мы же можем все изменить, все, мама...- это был крик отчаяния.
- Нет, слишком поздно. И совершенно тебе не нужно. Живи своей жизнью, не вплетай в нее меня. Радуйся, будь счастлива и никогда, никогда, слышишь, не давай никому ничего решать за тебя. Наверное, я только сейчас понимаю, как сильно любила тебя все это время. Но моя обида и злость... они не успокоились, они не давали мне жить, не давали ничего чувствовать, - по щеке Ольги прокатилась слезинка, еле заметная. Но это сразу бросилось Рите в глаза, она никогда не видела, что бы ее мать плакала. Для девушки она закрепилась в памяти, как ледяная, титановая глыба, без чувств и эмоций... - Как вы назвали детей?
