Даниэла Стил - Зоя
— Красив, а?
— Кто? — Зоя посмотрела на Аксель с недоумением.
Она прикидывала, что лучше заказать: головные уборы от Шанель или что-нибудь из ее модных ювелирных украшений. У их клиенток было столько собственных драгоценностей, что Зоя сомневалась, оценят ли они то, что предлагала Шанель.
— Специалист по верхней одежде из Нью-Йорка, конечно. Будь я на двадцать лет моложе, он был бы моим. — Зоя засмеялась, представив, как такая изысканная дама, как Аксель, присваивает себе мужчин. — Он бы от меня не ушел. — Зоя вообразила, как Аксель охотится за целым стадом мужчин, и снова рассмеялась.
— Мне бы хотелось увидеть, как бы вы это сделали.
— Он так хорошо сложен, и у него такое приятное лицо. Мне нравятся мужчины такого типа. — Хирш был примерно такого же роста, как Клейтон, но намного шире в плечах. С тех пор, как они с ним расстались, Зоя о нем ни разу не вспомнила.
— Я возьму вас с собой, когда пойду в его демонстрационный зал. Может быть, он пригласит вас на обед, ведь вы оба русские. — Непонятно было, шутит Аксель или говорит всерьез. Она заметила, как Хирш смотрел на Зою, и ее титул явно произвел на него впечатление.
— Не говорите глупости, Аксель. Бедняга просто проявил вежливость.
— Mon oeil![9] Меня не обманешь! — засмеялась Аксель, грозя Зое пальцем. — Вы слишком молоды, чтобы вести себя как монахиня. У вас вообще кто-нибудь есть? — Она впервые осмелилась коснуться этой пикантной темы, но они были далеко от дома, и здесь, вдали от салона и клиентов, было проще задавать нескромные вопросы.
— Нет. Никого. — Зоя спокойно улыбнулась. — С тех пор как умер мой муж.
— Но ведь это ужасно! Сколько вам лет? — Она забыла.
— Тридцать семь. Не так уж мало, чтобы крутить романы. Таких в нашем салоне с лихвой хватает. — Она беззаботно засмеялась, но Аксель неодобрительно нахмурила брови. Зоя налила ей еще чаю. Серебряный поднос, старинный чайный сервиз — роскошные мелочи отеля «Ритц» становились привычными.
— Не смешите меня! — возразила Аксель. — В вашем возрасте у меня было два любовника. — Она лукаво посмотрела на свою молодую подругу:
— К сожалению, оба были женаты. — Впрочем, один из них подарил ей этот салон. Эти слухи доходили до Зои, но она никогда не придавала им значения. Что ж, очень может быть. — И сейчас, — продолжала она, — я встречаюсь в Нью-Йорке с очень приятным мужчиной. Нельзя же провести остаток жизни между салоном и вашими детьми. Когда-нибудь они вырастут, и что вы тогда будете делать?
Зоя засмеялась, но заботу Аксель оценила.
— Работать еще усерднее. В моей жизни нет места для мужчин, Аксель. Каждый вечер до шести часов я на работе, потом до девяти или до десяти занимаюсь с Сашей и Ники. Пока приму ванну, прочитаю газеты, полистаю книгу, уже и спать пора. Если бы кто-то повел меня в ресторан, я бы заснула, уронив голову в тарелку.
Аксель знала, как много Зоя работала, и ей было ее жаль. В жизни молодой женщины образовалась болезненная пустота, и Аксель не была даже уверена, что Зоя понимает это.
— Возможно, мне следует уволить вас ради вашего же блага, — пошутила Аксель. Теперь Зоя была очень нужна ей. С ней ведь она беды не знала.
Но на следующее утро, когда они поехали к Диору — на сей раз, чтобы отобрать нужную им обувь, — они опять столкнулись с Саймоном Хиршем, одновременно с ними выходившим из такси.
— Мир тесен, мы встречаемся вновь. Я должен быть осторожнее, а то вы начнете продавать такие же пальто, что и я! — Он снова оценивающе посмотрел на Зою, которая в тот день была в ярко-розовом льняном костюме, в котором выглядела совсем юной.
— Не волнуйтесь, мистер Хирш, — заверила его Аксель, — мы здесь только для того, чтобы обсудить заказ на обувь.
— Слава богу!
Он вошел в вестибюль вслед за дамами, а еще через час они встретились вновь у выхода; на этот раз все трое рассмеялись.
— Может быть, нам стоит объединить наш распорядок дня, чтобы сэкономить время и расходы на такси? — Хирш улыбнулся Зое, а затем взглянул на часы. Он был хорошо одет, в английских туфлях явно ручной работы и в отличном костюме; на руке у него красовались часы, только что купленные у Картье. — Милые дамы, может, вместе перекусим, или вы слишком заняты?
Зоя собралась отказаться, но тут Аксель, опередив ее, приняла предложение. Саймон Хирш тотчас поймал такси и назвал адрес перестроенной гостиницы «Георг V».
— Там очень хорошая кухня. Я оценил ее в свой прошлый приезд в Париж. — В это время они подъехали к гостинице неподалеку от Елисейских Полей. — Год назад я был в Париже по пути в Германию, но больше я туда не поеду. Там чрезвычайно неприятно. — Хирш не стал вдаваться в подробности, так как они уже выходили из такси.
В ресторане метрдотель провел их к уютному столику. Они сделали заказ, и Хирш спросил Аксель, собираются ли они еще куда-нибудь, но она сказала, что времени у них остается только на Париж.
— Перед приездом сюда я купил чудесную материю в Англии и Шотландии. Из нее получатся прекрасные мужские вещи, — сказал Хирш, заказав вино. Зоя сидела молча и наблюдала за ним. — Ноги моей больше не будет в Германии. До тех пор, пока Гитлер будет у власти.
— Вы считаете, что он действительно делает то, что о нем говорят? — Зоя слышала о преследовании евреев, но не очень в это верила.
— Несомненно. В нацистской Германии расцвел антисемитизм. Я думаю, что это приведет к очень серьезным последствиям. — Его глаза, обычно такие добрые, злобно сверкнули. Зоя кивнула.
— В это трудно поверить. — Но ведь то же самое было и во время русской революции.
— Подобное безумие совершается всегда и везде.
Моя семья уехала из России из-за погромов. А теперь это же происходит здесь, в Европе, конечно, в более утонченном виде. Впрочем, ничего утонченного в преследовании евреев нет. — Глаза Хирша горели, обе женщины внимательно его слушали. А затем, чтобы сменить тему разговора, он с улыбкой повернулся к Зое:
— А когда вы уехали из России, графиня?
— Прошу вас, — она покраснела от смущения, — называйте меня Зоей. Теперь меня зовут Зоя Эндрюс. — Их взгляды на мгновение встретились, и Зоя отвела глаза. — Я уехала из России в семнадцатом году. Сразу после революции.
— Вероятно, для вас это было тяжелое время. Ваша семья тоже уехала вместе с вами?
— Только бабушка. — Теперь у нее были силы говорить об этом. На это ей потребовалось почти двадцать лет. — Остальных убили до нашего отъезда, почти всех. А некоторых спустя год.
Он не понял, что она имела в виду русского царя, он даже не подозревал, что они близкие родственники.
— И вы переехали в Нью-Йорк?
