Робин Эдвардс - Игра без правил
Александра загадочно улыбнулась.
– Сперва мы должны как следует подготовиться. Надо купить пистолет…
42
Возвращаться к жизни вовсе не входило в планы Джун Рорк. Она не видела смысла держаться за жизнь и рассматривала свой удел не иначе, как ожидание последнего часа. Жизнь для нее превратилась в ад. Психотерапевтам она сообщила, что умерла уже давно и лишь попыталась помочь своему телу последовать за душой. Ничего забавного в таких заявлениях не было. Ей рассказали, что время от времени к ней приходили посетители, но она была настолько слаба, что не могла или не хотела никого видеть. Душа Джун была погружена в непроглядную тьму. И она знала: еще немного – и эта тьма поглотит ее целиком.
– Привет, – прозвучал в дверях робкий голос.
Не шелохнувшись, Джун продолжала равнодушно смотреть в окно на серое небо.
– Привет, Джун. – На этот раз голос прозвучал громче. – Можно войти?
Ответа не последовало.
– Джун! Знаю, ты не хочешь никого видеть. Но доктор Тернер разрешил мне заглянуть.
Джун медленно обернулась и посмотрела на посетителя. На пороге в потертых джинсах и ветровке стоял Брайан Кэллоуэй. Он осторожно притворил за собой дверь и направился к ее кровати. Джун продолжала молчать.
Брайан оглядел палату, заставленную вазами с цветами, и нерешительно сказал:
– А у тебя, должно быть, много поклонников.
Молчание.
Он подошел к ней и с улыбкой произнес:
– Доктор сказал, что ты идешь на поправку.
– Доктора говорят, что я выжила только благодаря тебе, – враждебно процедила она.
Брайан не знал, что ответить.
– Я… ну… в тот день… нашел тебя.
– Какой герой. Кто тебе давал на это право?
– Ты, – ответил он. – Каждый день ты вколачивала нам в головы, что никто не имеет права отрекаться от того, чем он дорожит. Что бы ни случилось.
Она с вызовом посмотрела на Брайана.
– Значит, по-твоему, я еще и должна тебя благодарить за то, что ты мне помешал?
– Нет. Но мне хотелось бы думать, что если со мной что-нибудь случится, то и ты придешь мне на помощь. Я, собственно, заглянул, чтобы поговорить.
– У меня нет никакого желания разговаривать, – безучастно прошептала она.
– Ну, тогда просто послушай. – Он придвинул стул к кровати и сел. – Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что я и только я виноват во всех наших несчастьях. Прости меня, Джун.
Джун удивленно посмотрела на молодого человека.
– Что-то не пойму…
– Это неважно. Просто я хотел сказать тебе, что ты мне очень дорога, и надеюсь, тебе это небезразлично.
– Безразлично. – Джун опять мрачно уставилась в потолок. – Я не нуждаюсь ни в чьем участии. Кому я нужна? Да и вообще, доброта – лишь средство, которое люди используют, чтобы добиться своего. Я устала играть в эти игры.
– Это грустно. – Брайан закинул ногу на ногу. – Мне всегда казалось, что доброта, сострадание – это единственное, что помогает людям выжить в этом мире.
– Черта с два! Просто ты слишком мало знаешь о жизни, – процедила сквозь зубы Джун. – Доброта – это слабость. Стоит купиться на нее, как ты ослабляешь бдительность и становишься объектом для нападения. Рассчитывать на чью-либо доброту – это глупость.
– Не спорю, – кивнул Брайан. – Только глупцы станут лезть в огонь и вытаскивать ближнего. Я в этом убедился совсем недавно. Но ведь без сострадания сердце другого человека так и останется для тебя закрытым.
– Ну и что? – горько спросила она.
– А то, что без этого не проживешь. Сострадать – это риск, Джун. Да и вся жизнь – это риск. Вспомни молодых ребят, которые приходят к тебе на прослушивания, надеясь, что им повезет. Кого-то замечают, кого-то отсеивают, но все они уверены, что игра стоит свеч.
– Но нельзя же, чтобы тебя всю жизнь отсеивали! – едва слышно проговорила Джун.
– Почему же? Я больше уважаю тех, кто рискует и проигрывает, чем тех, кто сдается, так и не отважившись на попытку.
– Значит, ты должен вдвойне меня презирать, – вздохнула она. – За то, что я и проиграла, и сдалась.
– Ты ошибаешься. Ты можешь все послать к черту, можешь допустить ошибку, но это совсем не значит, что ты сдалась.
– Почему ты так думаешь? – с сомнением в голосе спросила она.
Брайан наклонился к ней ближе и с улыбкой ответил:
– Потому что твоя входная дверь была не заперта.
Джун повернулась к нему и недоверчиво поглядела ему в глаза:
– Что?
Он облокотился о металлическую спинку кровати.
– А вот что. Ты не могла предполагать, что кто-то придет к тебе на помощь. Но бессознательно ты не хотела сдаваться, оставляя путь к спасению. Вот почему дверь оказалась открытой. Слезы хлынули из глаз Джун.
– У меня нет больше сил, Брайан. Что бы ты ни говорил. Уходи и оставь меня в покое.
Он осторожно дотронулся до ее худенькой руки.
– Джун, послушай. Речь сейчас не о том, что произошло между тобой и Коди. Не думай о том, что он натворил, а просто вспомни, ведь ты же была действительно счастлива с ним, пусть недолго, но ведь это все-таки было? А это чего-то стоит. Ты испытала любовь, а значит – ты жила. Возможно, любовь прошла. Что ж, такова жизнь. Жизнь – это театр, большое шоу. Сперва мы рискуем, потом в один прекрасный день получаем долгожданную роль, а значит, возможность жить и быть счастливыми. Вот занавес поднят, огни рампы зажжены, и на пару часов мы погружаемся в иной мир, полный радости, счастья, аплодисментов, смеха, слез, возбужденных лиц в зрительном зале. Но вот занавес опустился, и все кончилось. Пусть на миг, но мы бываем счастливы. Ничто не может продолжаться вечно, Джун. Но ради этих нескольких счастливых мгновений в свете рампы стоит пойти на риск. Разве я не прав?
Джун облизнула пересохшие губы.
– Откуда тебе все это известно?
– Личный опыт и совет близкого друга, – грустно усмехнулся он. – У меня тоже была девушка. Я думал, что люблю ее. Может, любил, а может, не любил, а может, и до сих пор люблю. Но я точно знаю, что я использовал свой шанс. И был по-настоящему счастлив. Но вот шоу закончилось, я оказался ни с чем, и мне больно. Но никто не может отнять у меня минуты счастья. Вот почему я еще раз рискну и куплю еще один билет.
Джун закрыла глаза, из-под ее ресниц продолжали катиться слезы.
– Мне всегда казалось, что ты, как никто, сможешь понять меня. Ты был с Челси. Я – с Коди. Но они оба предали нас.
Брайан задумался.
– Не совсем так. Просто и Коди, и Челси устремились за новой мечтой, за новой химерой, совсем не заботясь, что теряют по пути. Для Коди она – очередная запись в реестре обольщенных примадонн. Для Челси он – кумир во плоти. Я пытался предупредить ее о том, какие опасности таят в себе слава и деньги, но она не послушала и решила узнать это на собственной шкуре. И насколько мне известно, ей пришлось дорого заплатить за этот урок. Разве не то же произошло с Коди? Он обманулся, поверил в мираж.
В первый раз Джун улыбнулась.
– Мираж, говоришь?
– А разве нет? Даже если я сейчас по уши в дерьме, – уже веселее добавил Брайан, – моя вера помогает мне лучше спать по ночам. А тебе?
– Пожалуй, ты мне нравишься, Брайан Кэллоуэй.
– То же самое я могу сказать и вам, Джун Рорк, – весело согласился он.
На мгновение тень сомнения скользнула по ее лицу, Джун опять улыбнулась.
– Послушай, а не кажется ли тебе, что мы гонялись за иллюзией и в этом наша вина?
Брайан легонько пожал ей руку.
– Вина? Но мы ведь гнались! И в этом смысл жизни. Думаю, именно новая иллюзия тебе сейчас очень помогла бы.
Он почувствовал, как Джун сжала его пальцы.
– А может, ты и прав. Нужно подумать. Я буду рада, если ты еще раз заглянешь.
Брайан склонился и галантно поцеловал ей руку.
– Иначе и быть не может.
43
Челси с удивлением обнаружила, что впервые за долгое время красный огонек автоответчика мигал. Кто бы это мог быть? Может, Брайан? С той последней встречи в больнице она не могла заставить себя позвонить ему. Она считала, что сделала первый шаг. И если бы он все еще испытывал к ней какой-то интерес, следующий шаг должен быть за ним. Челси нажала на кнопку автоответчика.
Ровный и профессионально-любезный голос Ронни де Марко сообщил:
– Челси, это Ронни. Меня попросили тебе передать, что сегодня в восемь вечера в театре назначено собрание всей труппы. Это по поводу «Точного удара». Пожалуйста, постарайся не опаздывать. Твое присутствие абсолютно необходимо.
Это было какое-то недоразумение. С чего это она им вдруг понадобилась? Какое отношение она имеет к «Точному удару»? А что, если после ухода Джун снова решили пригласить Челси? Да, пожалуй, дело обстоит именно так. Наверно, с появлением нового режиссера будут восстанавливать первоначальный состав, обеспечивший шоу грандиозный успех первые недели показа. Но почему позвонила именно Ронни? Почему не Карл? Челси тряхнула головой – в конце концов, это не имеет значения. Тем более что часы показывали уже начало восьмого. У нее оставалось меньше часа на то, чтобы принять душ, привести себя в порядок и доехать до театра!
