Дорога к счастью - Ника Верон
Пощёчина оказалась слишком сильной, немного не рассчитал. Паника в глазах вмиг превратилась в испуг и недоумение.
— Прости, листик, — крепко прижимая к груди, почти прошептал Константин. — Прости, моя маленькая. Всё хорошо будет. Обещаю. Теперь всё будет хорошо. Ты не одна.
— Не будет! — грань истерики, ничего хорошего не предвещающая. — Он не даст. Я просила ничего не говорить! Он обещал. Я тогда не хотела!
— Верю, — спокойно прозвучал голос Аристова. Хотя, самого на эмоции пробивало.
— Я, правда, не хотела!!
Казалось, что ей не верили. Правильно. Отец же говорил, что никто и никогда не поверит. Сама виновата в случившемся.
— Эля, тихо, сказал же — верю, — подхватив на руки, перенёс в комнату.
На доли секунды задумавшись, скрылся в кабинете, вернувшись оттуда с каким-то пузырьком в руках. Стараясь не упускать из вида притихшую Эльвиру, отсчитал энное количество капель в стакан с водой, оставленный несколько часов назад на подоконнике.
— Не буду пить, — глядя в сторону, едва слышно обронила Элька. Апатия после срыва. Еще одно состояние, требующее максимального внимания. — Не хочу.
— А я не спрашиваю твоего желания, — заметил Аристов, приближаясь к постели, одновременно осторожно пытаясь перемешать содержимое стакана. — Либо пьешь сама, либо заливаю силом. Не получается — вызываю скорую, делаем успокоительный. Проспишь часов шесть. Что выбираешь?
Ответ оказался очевидным. Забрав стакан, выпила практически залпом. Уколы не жаловала. Впрочем, теперь не удивлялся, почему.
Уперевшись руками в подоконник, непродолжительное время задумчиво рассматривал Эльвиру. Возможно, принимая какое-то архиважное для себя решение. Впрочем, проблема на данный момент времени была одна — разговор. Максимально откровенный и объективный. На сколько оба готовы? Впрочем, с ним — проще. Состояние Эльвиры вызывало опасение. С другой стороны, если снова отложить…
— Ты почему не рассказала, когда спрашивал, что в прошлом было? — вырвалась в слух одна из вертевшихся в голове мыслей. Вот тебе и начало разговора. Непростого. По крайней мере — для девчонки.
— Признать свою вину и рассказать о случившемся не всегда легко, — донесся до слуха едва слышный шепот. — Даже тому, кто, кого… — на глаза вот-вот готовы навернуться слезы. Но разговор начат, тема затронута. Загонять ту снова в дальний угол — не вариант.
— Вину? — переспросил, не поняв, Константин. — Эля, ты сейчас, о чем? — приблизившись и заставив посмотреть на него, спокойно продолжал, — Ты ни в чем не виновата. Слышишь меня?
— Я села в машину, — продолжала она слишком уверенно. — На мне была короткая юбка. Совсем короткая. Отец постоянно говорил, что…
— Эля, на тебе и вчера была юбка далеко от макси, — резонно напомнил Аристов. — Однако с порога, дай напомнить, на тебя не набросился. Что тогда случилось?
— Я соблазнила… — выдала она еще один перл.
Хотя, удивляться нечему. Поработали с девчонкой после всего случившегося отлично. Не удивительно, что психологически задавлена, периодически срываясь. Наверняка и страх, снова оказаться под наблюдением медиков определенной специализации, до сих пор живет где-то в глубинах подсознания.
— Эля, я не спрашиваю официальную версию истории, — максимальное спокойствие сейчас его единственный союзник. — Ее я прочитал, — присаживаясь перед Эльвирой на корточки, ровным тоном продолжал Константин. — И твои первоначальные показания — тоже. Изнасилование наказуемо по закону. Почему ты изменила показания? Какое обоюдное? Какое намеренное совращение взрослого мужчины? Что за бред, Эля, девочка? Тебе же в больнице помощь серьезная потребовалась. При обоюдном травмы, требующие хирургического вмешательства, да еще по женской части, не наносят. Не просто грубый, жестокий, незащищенный секс. Эля, милая, тебя же…
— Что ты хочешь услышать? — остановила его вопросом.
В красивых глазах блестели слезы. Однако голос, хоть и звучал тихо, вроде оставался ровным. Имелись все шансы спокойно, на сколько было возможно, поговорить. Тут, правда, еще собственные бы нервы под контролем удержать. Да, их мир не совершенен. Но вот когда родной отец, образно выражаясь, бросает родную дочь под танки…
— Правду произошедшего через несколько дней после твоего совершеннолетия, — ответил честно в надежде, что хоть так девчонка решится выговориться. — Эля, помнится, говорил, у меня сейчас идут переговоры с твоим отцом.
— То есть, ты хочешь…
Какие мысли сейчас мелькнули в очаровательной женской головке, черт его знает. Константин почувствовал легкое беспокойство. Если неверно истрактует его желание действительно просто помочь, вполне может возникнуть новая проблема.
— Нет, я не пользуюсь подобными методами для достижения поставленных целей. И не приемлю от других, — ответил максимально честно, с полной уверенностью в тоне. — Эля, я очень многим стою поперек дороги, — на сегодняшний день то было правдой. — В том числе и Рубальских. Тебя могут снова использовать, чего больше всего хотел бы избежать. Очень хочется, чтобы у нас с тобой было общее будущее. Пожалуйста, расскажи о том, чего нет в официальных документах по делу. Или, что сама считаешь нужным рассказать. Просто — расскажи, — повторил настойчиво.
Пауза. Как-то странно поёжившись, плотнее завернулась в одеяло. Психологически — непросто, догадывался. Но и делать теперь вид, что не в курсе всего случившегося тоже не получится. И в голове Эли черт знает, какая каша начнется. И без того с её нервами еще разбираться предстоит.
— Он был другом семьи, — заговорила по прежнему тихо, избегая даже случайно встречаться с ним взглядом. — Никогда не смотрела на него, как на мужчину. Никогда не чувствовала опасности. Вежливый, тактичный, сдержанный. Я в тот день из института возвращалась. Остановился. Предложил подвезти. Уже в машине, когда ехали, предложил на воздух выехать, по лесу прогуляться, после экзамена развеяться. Я тогда первый курс заканчивала… — очень длинная, кажется, бесконечная пауза. На какое-то мгновение зажмурилась, сдерживая слезы. — В лесу, в машине… — снова пауза. — Я справиться с ним не смогла. Пыталась и не смогла. Отвратительно. Мерзко. Больно. Мне кажется, до сих пор его козлиную бородку чувствую на лице, на теле. Он не один раз…
Да, о таком не рассказывают. Не просто рассказать. Даже самому близкому человеку.
— Показания почему изменила?
Вопрос, не дающий покоя. Логического объяснения поступку Эльвиры не видел. Пока. То, какие мысли возникали в голове, заставляли сильно сомневаться в собственном здравомыслии. Верить не хотелось.
— Отец воспитательный процесс провел, доходчиво объяснил, что, если перед мужиком взрослым
