Заложник зла - Рэйвен Дарк
Он опускает плечи, оглядываясь в поисках выхода.
Очевидно, что быть избитым недостаточно.
— Предположим, я скажу Вайперу, где ты, Ленни? Он ищет тебя. Ты должен ему сто тысяч, не так ли?
И если это не сработает, я скажу ему, что отрезал руку одному из друзей Гэри и отправил ему.
В этом нет необходимости. При упоминании ростовщика его лицо бледнеет. Он выглядит так, словно вот-вот наложит в штаны. — Ладно, смотри. Месяц назад он пришел за наличными. Я сказал ему, что он больше ничего не получит. Последнее, что я слышал, он попал в тюрьму за попытку убить свою жену.
— Этот ублюдок выбрался, — рычу я.
А потом он попытался похитить собственного сына и чуть не раскроил голову моей Дикой Кошке.
— Ну, тогда он, вероятно, в Доках. У него есть кусок задницы, которая там работает. Она всегда впускает его, когда ему больше некуда идти.
В Доках. Это дайв-бар недалеко от порта Лонг-Бич.
— Имя.
— Линн, я думаю. Официантка.
Линн, думает он. Лучше, если бы он был уверен в имени, н,о если это лучшее, что у него есть, это лучше, чем ничего.
— Видишь? Это было так трудно? — напеваю я.
— Ты сломал мой гребаный нос.
— Соври мне еще раз, и я переломаю тебе ноги, — я отступаю на шаг и жду, пока он расслабится. Затем я бью его кулаком в живот, одним ударом, просто чтобы прояснить свое сообщение. Ленни сгибается пополам и стонет от боли, хватая ртом воздух.
— Не скрывай от меня больше ничего, Ленни, — говорю я.
Он стонет и сползает с ограждения на землю.
— Черт. Ты бьешь, как молот.
— Я приму это как комплимент.
Он смотрит на меня снизу-вверх, его глаза умоляют, дыхание прерывистое, — пожалуйста… Не говори Вайперу… где я нахожусь.
Я похлопываю его ладонью по щеке и уклончиво улыбаюсь. — Увидимся.
— Ты мудак.
Я ухмыляюсь, уже направляясь к другой стороне клуба и своему байку. — Я знаю.
* * *
Уже почти два часа ночи, когда я добираюсь до своей комнаты на ночь и плюхаюсь на удобный матрас. Я заплатил за ночь в простом, но комфортабельном мотеле в центре Лос-Анджелеса. Зная, что Доки будут уже закрыты, когда я приеду в Лос-Анджелес, я планировал отложить свой визит к Линн на завтра. Я позвонил Драгону ранее, чтобы сообщить ему информацию, и мне очень не хотелось говорить ему, что я все еще ищу Джеймисона.
С другой стороны, у меня были улики, которые, как я надеялся, приведут меня к моей добыче. Меня бесило, что я слишком долго отсутствовал в своем отделении, когда эти Ублюдки охотятся за нами, но Гэри — угроза, которую нужно устранить любой ценой.
Я бы предпочел остаться в клубе Лос-Анджелеса. Драгон сказал бы Нитро, что я приду, но я не собирался заходить так рано. Кроме того, я устал, и это место подойдет на сегодня. В нем на удивление большой душ, нет постельных клопов, и кондиционер работает, не издавая ужасных стучащих звуков, которые часто издают старые, подобные системы в таких номерах.
Я не торопился под горячим душем, смывая дорожную пыль и пот дня, и чертовски желая, чтобы я мог потащить Эмму с собой. Я дрочил в душе, плохая замена ее горячей, тугой киске. Я вызвал в воображении тот образ, как она привязана к бильярдному столу, с кляпом во рту, и кончает после нескольких ударов. Струи моей спермы забрызгали кафельную плитку душа, и я пожалел, что вместо этого они не попали на ее ягодицы.
В тот момент, когда образ снова заполняет мой разум, мой член превращается в сталь, прижимаясь к матрасу подо мной.
Черт возьми, блядь. Маленькая воровка превратила меня в мальчика-подростка.
Я плюхаюсь на спину, стиснув зубы. — Это будет долгая ночь.
Предположим, избиение Ленни не помогло. Насилие всегда возбуждает меня.
Сопротивляясь желанию позвонить Пипу и сказать ему, чтобы он принес Эмме свой телефон, я закрываю глаза и сжимаю свой член в кулак, медленно двигаясь по нему. Предэякуляция вытекает из кончика, и я смазываю себя ею, позволяя фантазии, которая уже пустила корни, развернуться в моем сознании.
Перед моим мысленным взором я перевернул ее на живот и раздвинул ее ноги, пропитывая свой член ее соками, скользя им по складкам ее идеальной киски. За исключением того, что мы не в переполненном баре Каспера. Сейчас мы здесь, в этой темной комнате, и я слез с кровати, чтобы встать в изножье матраса, подтягивая ее к краю.
Я шепчу ей на ухо все грязные вещи, которые собираюсь с ней сделать, вещи, о которых я думал неделями, но так и не воплотил в реальность. Она задыхается, и в этом звуке слышен страх, но я не могу пропустить восхитительный оттенок предвкушения в нем.
Когда я тяну ее дальше через кровать, пока ее ноги не свисают с изножья, она начинает сопротивляться мне, бормоча отчаянные мольбы. Я завожу ее руки за спину, прижимая их к пояснице и удерживая неподвижно одной рукой. Ее дыхание быстрое и поверхностное, и она пытается оттолкнуть меня, но я стою между ее ног, удерживая ее бедра своими.
Затем я засовываю ей в рот свою бандану.
Это, должно быть, усиливает ее страх, потому что она пытается отвернуть голову, чтобы выплюнуть ее. Я обхватываю ее голову рукой и заталкиваю ткань внутрь.
— Будь хорошей девочкой, — говорю я ей, — если ты будешь сопротивляться этому, ты только заставишь меня хотеть тебя еще больше.
Она замирает. Ее дыхание быстрое и хриплое, приглушенное кляпом, и мне нравится этот звук.
— Хорошая девочка. Мы с тобой оба знаем, что ты хотела, чтобы я засунул тебе в задницу с самого первого дня. Не выплевывай это. Выплюнь это, и я высеку тебя ремнем так сильно, что ты не сможешь сидеть целый месяц.
Ее тело застывает от шока. Она почти неестественно неподвижна, но ее дыхание хриплое и прерывистое в моих ушах, страх в нем — бальзам против хаоса, который она посмела устроить в моем мире.
Я представляю, как нахожу ее нетронутую, сморщенную дырочку и вонзаюсь в нее, наслаждаясь напряженностью, когда ее мышцы сжимаются вокруг меня.
Она хнычет и бьется в моей хватке. Ее крики такие невинные, такие испуганные
