Мой бывший предатель - Ая Кучер
Я вспоминаю разговор с Дубининым. Когда он признался, почему так легко поверил в мою измену. Почему не был уверен…
— Из твоего двора, — медленно повторяет Паша. — Где ты раньше жила, до свадьбы. Он после любых посиделок туда ехал. Тусил на лавочке у подъезда. Окна рассматривал.
— Я уехала…
— Сразу. Ага. А он высматривал. На трезвую голову он никогда в этом не признался бы. Но в окнах пытался найти твой силуэт. И вернуть не мог, и отпустить тоже.
Я сглатываю. Я хочу сказать Паше, чтобы не продолжал. Неправильно это — личное так обсуждать. Савва наверняка не хотел, чтобы я знала. Это же…
Но горло клешнями сдавливает. Любопытство сдерживает остальные эмоции, заставляет молчать.
— Он… — Паша крутит в пальцах салфетку. — Ему реально херово было. Потом как-то выползать начал, но по факту… По факту он всё равно прежним не стал. Что-то надломилось после вашего развода.
— Отлично. Ему было хреново. А ты думаешь, что я легко оправилась подобного? Когда уехала в неизвестность. У меня был любимый муж, место которое домом можно назвать… Убежище, защита… А после развод и откуп при продаже дома. Нашего дома, нашей защищённой крепости… Савва от всего быстро отказался.
— Я не говорю, что тебе было легко. И свою историю знаешь только ты. Но я решил, что историю Саввы тоже не помешает узнать.
— Мне это не нужно.
Получается не так уверенно, как мне хотелось бы. Я отвожу взгляд, делаю несколько глубоких вдохов.
Прохлада не остужает пылающие щёки, только сильнее кровь разгоняет. Я не знаю, как на это реагировать.
Паша делает неторопливый глоток чая. Словно взвешивает каждое последующее слово. Во взгляде ни осуждения, ни какого-либо раздражения. Сплошное бесячее понимание.
— Знаю, что не нужно, — кивает он. — Но он сам этого не скажет напрямую. Ты же знаешь, он ни страхи, ни сожаления не озвучивает. Только когда совсем ломает.
Мне озвучивал.
Ломало?
— Савва не ждёт, что ты его простишь. Надеется, но не ждёт. Он запоздало пытается сделать хоть что-то правильно. Но я думаю… При каждой вашей встрече лишь осознаёт, что всё просрал. Два с половиной года в этом варится.
Я судорожно вдыхаю, сминаю край гольфа под столом. Стараюсь справиться с нежелательными эмоциями.
Мне было хреново. Сколько бессонных ночей со слезами в подушку… Но я совсем не ожидала узнать, что морально раздавленной была не только я.
Что настолько сильно ударило по Савве.
— Не лучший пример, но… — Паша задумывается. — Мы с Викой чуть не развелись. Из-за моей ошибки. Там всё сложно было, но я повёл себя как урод. И как-то она спросила… Смог бы я лично измену простить? А я не уверен. Возможно, но… Не знаю.
— И ты это говоришь потому…
— Потому что Савва смог. Он в бреду несколько раз рассуждал, что нужно было промолчать просто. Сделать вид, что не бесплоден, что всё нормально. Перетерпеть немного и дальше жить. Настолько ты ему дорога.
Из груди протяжный вздох. Я прикрываю глаза, из последних сил удерживая броню. Запечатывая смешанные эмоции внутри.
Даю понять Паше, что не готова сейчас разговор продолжать. И так слишком много узнала.
Не нужно было…
— Я пойду, — мужчина бросает несколько купюр на стол, перекрывая и мой счёт. — Прости, что так вывалил, но… Решил, что ты имеешь право знать. А, и спроси его про дом.
— Что? — я поднимаю растерянный взгляд на Пашу.
— Ваш дом. Он его не продал, Марьям. Не жил там, но сохранил всё.
— Он выплатил мне мою долю. И сумма там была приличная. Савва никогда не держал таких денег в свободном доступе…
— Да. Он выдернул чуть ли не все деньги из проектов. Савва пожертвовал правами на многие фирмы… На будущий доход… Чтобы сохранить то единственное, что напоминало ему о тебе.
Глава 44
— Мама! — Кирюша дёргает меня за руку. — Козлик.
Сын тянет меня за собой. Я двигаюсь с ним в ходу в «сельский двор». Кирюша восторженно рассматривает животных, которых можно погладить.
Савва покупает в лавке специальную еду, чтобы покормить козлика. После этого сын окончательно попадает в состояние экстаза.
Скачет, громкое смеётся, едва не визжит. За меня отскакивает, стоит овечке подойти ближе. Но тут же тянется погладить.
Для малыша обычный поход в зоопарк становится целым событием. Ярким, радостным.
И я не могу перестать улыбаться, наблюдая за Кирюшей.
Я опасалась идти в зоопарк с Саввой. Прошлая неделя меня знатно расшатала. Но несколько дней тишины и спокойствия…
И я чувствую себя хорошо.
Возможно, дело ещё в том, что сам Дубинин не переходил грань. Он услышал меня. Дал выдохнуть, не беспокоил.
— Кир, не беги!
Я пытаюсь одёрнуть сына, но он оказывается проворнее. Мчит вперёд, быстро перебирая ножками. Цепляется.
Я только движение начинает, а Савва уже перехватывает. Хватает Кира под руки, поднимает в воздух, закручивая.
Сын звонко смеётся, мигом забывая о желании поймать курочку.
— Ещё! — просит радостно.
Савва беспрекословно выполняет «приказ». А я цепко слежу за его движениями. Переживаю, чтобы не уронил.
Рядом с сыном мужчина будто расслабляется немного, опускает свои щиты. На суровом лице проступает лёгкая улыбка.
— Самолётик! Как мама.
Мне приходится подступить ближе. Объяснить Савве, как это — «как мама». Раньше я часто крутила сына, но теперь он тяжёлый.
А для Дубинина — как пёрышко, наверняка. Мускулы почти и не напрягаются, когда он держит Кирюшу на руках.
Сын чувствует это, продавливает дальше. Чтобы его носили дальше, а не ножками ходить.
— Туда, — управляет.
Сегодняшний день он для Кирюши. Всё внимание для него. У сына глазки горят от впечатлений, улыбка не сходит с лица.
И я… Я чувствую себя на удивление хорошо. Когда нет давления, бури внутри, а как-то спокойно и гладко всё идёт.
Кирюша щедро делится со мной сладкой ватой. Точнее, он просто объелся, а мне достаётся лишнее.
Но я всё равно радуюсь. Отщипываю кусочек, с наслаждением отправляю в рот. Сладость тает на языке, заставляя зажмуриться от удовольствия.
Как мало нужно для счастья.
Я заливаюсь румянцем, стоит открыть глаза. Кирюша крутится на руках у Саввы, а тот… Тот смотрит на меня.
Его ореховые глаза словно светлеют. От лучиков солнца или ещё чего-то. Мужчина не отводит взгляд, даже когда я ловлю его.
Его внимание словно мягкими волнами касается кожи, заставляя щёки гореть ещё сильнее. Мне неуютно, но и отвернуться я не могу, почему-то.
В глазах Саввы смесь уверенности, наслаждения и чего-то тёмного, почти болезненного.
— Что? — я не выдерживаю.
