Дочь прокурора - Элла Александровна Савицкая
Лия... Его девочка всеми силами пыталась защитить его, а её сломили, как куклу.
- Я спрашиваю, где Лия? С каких пор усыплять собственную дочь для тебя норма?
Пётр вздрогнул, ноздри раздулись.
- Ты слышал, что я сказал? Она не будет с тобой! Моя дочь не будет с тем, кто её чуть не убил!
- Это было восемнадцать лет назад, Игнатов. И давай быть честными, когда мне действительно приходилось кого-то убивать, меня ничего не останавливало!
- И ты хочешь, чтобы я позволил Лие быть с убийцей?
- Она живёт с тобой под одной крышей на протяжении всей своей жизни и ничего, - ударил Шахин по самому больному.
Игнатов шумно выдохнул.
- Да, да, я оступился один раз! Амир, ты думаешь я не вспоминал тот случай? Да я живу им всю свою жизнь! – выкрикнул в сердцах, как если бы долго держал это в себе, и наконец защитный слой лопнул, - Ты не дал забыть! Да что там ты? Думаешь, я не жалел о том, как поступил с тобой?
- Тебя всё устраивало, когда ты давал показания.
Пётр отошел и нервно провёл рукой по посеребренным временем волосам.
- Не устраивало! Но выхода у меня не было, Шахин. Я собирался признаться, когда понял, что всё зашло дальше, чем я предполагал. Думал, что Звягин поможет, когда узнает, что ты мой друг. Я признался ему, что это я виноват. Рассчитывал, что он просто замнёт дело и отпустит тебя.
- Звягин? – переспросил Амир.
Он помнил, что прокурором был Звягин, но не мстил ему, потому что полагал, что тот просто выполнял свою работу. По сути и дела-то не было. Пьяный парень, ещё и без прав, сбил человека. Всё ясно и понятно. Наказывать было за что, если не знать того, кто реально сидел за рулём. Поэтому Амир и не думал рассчитываться с ним за вынесение вердикта. Единственно виноватым всегда считал именно Петра, ведь это он предал его и дал ложные показания.
- Да, - подтвердил Игнатов, - Глеб вцепился в это дело тогда зубами, мол надо тебя сажать. Ты же помнишь, он только работать начал, карьеру строил, а я на него впахивал, помощником. Он тогда мне запретил говорить как всё произошло на самом деле. Пригрозил тюрьмой обоим. Сказал, что если я это сделаю, то не видеть мне больше жизни нормальной. Пообещал, если тебя посадит, а я ему подсоблю, то поможет мне с продвижением. Я и струсил, да чёрт возьми, я струсил. Как представил, что там, за решёткой эти упыри сидят, мокрушники, у которых ничего святого, они же могли мне …
- Я в курсе, что они могли, - холодно отрезал Шахин, не проникшись исповедью того, ради кого он когда-то пожертвовал всем, что у него было.
- Знаю… я пытался помочь, - впервые за много лет в глазах Игнатова нечто похожее на чувство вины, - Сигареты, пиво, даже пилку для защиты тебе передавал. Знал, что ты говорить со мной не захочешь, поэтому завязал знакомство с Чернышовым. А он тебе должен был всё передавать. Передавал ведь?
- То есть ты себя оправдываешь тем, что передал мне пилку, за которую мне потом печень отбили впятером?
Взгляд Шахина придавил Петра к месту. Прокурор сожалел о том, что сделал. Действительно сожалел, долго места себе найти не мог тогда, пытаясь помочь, но потом как-то новая жизнь закрутилась, работа пошла, с Ирой познакомился, она забеременела. Нельзя было долго чувство вины копить, вот он и старался жить дальше.
- Я думал, что когда ты выйдешь, помогу тебе во всем. С работой, жильём, деньгами. Собирался как раньше, стать тебе братом.
От того, как рассмеялся Амир, сотряслись стекла.
- Отлично придумал! Только вот мне не нужна была твоя помощь, Игнатов, - Шахин устремил в друга пронзительный взгляд, - я ждал пока ты придешь и поговоришь со мной. В открытую. Скажешь, что сожалеешь, попросишь прощения. Я бы простил. По первой точно бы простил и тогда возможно всё, что ты описал имело бы место быть. Но ты, как трусливая крыса, первым сбежал с корабля, оставив меня выживать среди тех, кому неизвестны обычные людские добродетели. И я выжил. Я не просто выжил. Я стал одним из них, когда приходилось убивать, чтобы не убили меня. И если я сейчас говорю, что Лия будет со мной, то она будет со мной, чего бы мне это не стоило.
- Да на кой черт она тебе сдалась? – Петра сорвало с места, и он оказался прямо перед Амиром, - Ты же любую можешь себе выбрать. Щелкни пальцами и в ногах валяться десятками будут. Думаешь, я не знаю, как развлекаются такие как ты?
- А я уже наразвлекался. Это бессмысленное существование больше мне не интересно. Лия – моя женщина. Я люблю её. И хоть сам ты лживая трусливая мразь, твоя дочь очень отличается от тебя настоящей чистотой и искренностью, эмпатией к другим. Таких, когда находят, уже не отпускают.
- Да, Лия вся в мать. Поэтому, когда ты заявился ко мне в дом и направил на Иру пистолет, я думал сдохну, если с ней что-то случится!
- Но не случилось ведь. Я пришел тогда свести счёты с тобой, Игнатов, а не с беременной женщиной. Только благодаря ей я тогда не убил тебя. Ей и еще не рождённой Лие… И зря ты держал её всю жизнь дома. Она не заслуживает этого.
- Из-за тебя и держал! Думал, что вернёшься, - Игнатов с грустью взглянул на Амира, а потом тряхнул головой, будто отгоняя наваждение. – В общем так, Шахин. Делай звонок давай, чтобы я мог забрать свою дочь и увезти подальше от тебя. Если не сделаешь, мне придётся прибегнуть ко всей той информации, что у меня есть на тебя. И тогда не видать тебе ни баров твоих, ни света белого. Видит Бог, я не хочу этого делать!
Чего ожидал Игнатов? Что Амир испугается и внезапно передумает? Наивный! Вместо этого лицо
