Жена по принуждению - Алиса Ковалевская
Омоновец отдал приказ, меня отстранили в сторону. Я увидела, как к бывшей жене Якова приближаются трое: двое с одной стороны, ещё один – сбоку. И тут… Она обернулась. Посмотрела прямо на меня, как будто точно знала, что я тут.
Я остолбенела. Сердце перестало колотиться, упало вниз.
– Майя, – голос Якова…
Думала, Лариса начнёт истерить, сделает что-то, но она просто стояла и смотрела на нас. Молча, неподвижно. Один из полицейских подхватил Пчёлку. Всё остановилось и пришло в бешеное движение.
– Да пошёл ты, – я вдруг поняла, что это Яков.
Оттолкнув медика, он быстро прошёл через весь зал. Забрал дочь.
– Майя! – закричала Лариса. – Пустите… – её куда-то вели. Полицейский застегнул на её запястьях наручники.
Яков крепче прижал к себе Майю, и тут я увидела, как его повело.
– Яков! – я метнулась к ним. Придержала Якова за локоть. По виску его катилась капля пота, глаза лихорадочно блестели.
– Чёрт, – просипел он, тяжело опираясь на меня одной рукой, а второй всё так же держал дочь.
– Дай её мне, – рядом с нами оказался Руслан.
Подоспела бригада скорой, полицейские… Майя вдруг заплакала, принялась вырываться. Как ни пытался Руслан успокоить её – ничего не выходило. Майя захлёбывалась слезами, звала маму и хваталась за его пиджак.
– Тихо-тихо, – я погладила её по спинке. – Тихо, малышка. Всё хорошо. Ну… Тихо… – шептала, а у самой в глазах стояли слёзы.
Надрывисто всхлипнув, Майя уткнулась Руслану в плечо. Тот сделал знак, что справится. Я кивнула. Слишком много произошло за этот день. Для маленькой девочки это было слишком. Сейчас рядом с ней должен был находиться кто-то надёжный и спокойный. А я сама была на грани истерики.
– Я сам, – стоило врачу попытаться усадить Якова на кресло-каталку, огрызнулся он.
Медик посмотрел на меня, ища поддержки, но я только отрицательно качнула головой. Знала – мой муж ни за что не покажет дочери слабость. И мне не покажет, хотя я уже давно знала, что слабость у него всего одна – дочь. Нет… Дочь и я.
– Ты хуже барана, – когда мы наконец дошли до скорой, сказала я так, чтобы слышал только Яков.
Каждый шаг давался ему всё труднее. Он опирался на меня, и я чувствовала, что держится он из последних сил. Посмотрела на него гневно.
– Всё уже, – бросил, забираясь в скорую.
Наверное, уже сам пожалел о том, что отказался от каталки. Я только вздохнула. Хотела тоже нырнуть в скорую, но тут заметила полицейскую машину и стоящую рядом с ней в сопровождении омоновцев и незнакомого мне мужчины Ларису. Я никогда не видела её мужа. Даже на фотографиях. Но сразу поняла, что это он.
Что-то сказал одному из «конвоиров». Омоновец помедлил. А потом… снял с бывшей жены Якова наручники. Та прижала ладонь к губам. Замотала головой. Её длинные волосы качнулись в такт движению.
– Вы едете? – обратился ко мне врач.
– Да, конечно, – поспешно ответила я и поднялась в скорую.
Последним, что я увидела, было то, как Лариса оказалась в объятьях мужчины. Прижалась к нему. По тому, как вздрагивают её плечи, мне стало ясно, что она расплакалась сильнее. Но на душе у меня вдруг стало спокойнее – муж не бросит её. Я знала это. Знала и всё.
– Поехали, – громко сказал врач водителю. Другой уже обрабатывал рану Якова.
– Сообщи, пусть готовят операционную, – бросил он своему коллеге. – Огнестрельное. Пуля осталась в мягких тканях. Потребуется переливание.
Я распахнула глаза. Яков с шумом втянул носом воздух. Пуля, багряная кровь на руках… Перед глазами замелькали тёмные точки.
– Только не вздумай потерять сознание, – услышала я грозный голос Якова. Кое-как сфокусировала взгляд. – Ты ещё не ответила мне, какого дьявола не сказала сразу?
– Яков… – я едва могла шевелить губами.
Он что, серьёзно? Посмотрела в глаза – серьёзно.
Медики делали вид, что им не до наших разборок. Я облизнула солёные от слёз губы. Но только смогла качнуть головой. А потом просто пересела на кушетку к мужу, взяла его за ладонь и положила на свой живот.
Сидя возле операционной, я сжимала в руках телефон Якова. Его пиджак лежал на коленях, и я не могла отвести взгляд от пятна. Кровь давно высохла и потемнела, а мне всё ещё казалось, что она тёплая, что стоит коснуться, и пальцы окрасятся алым.
Вздохнув, перевернула пиджак другой стороной и провела ладонью по ткани.
– Да, Руслан, – ответила на вызов. – Ещё нет. Хотя… Подожди, – прислушалась.
Из-за двери послышался шум, звуки голосов. Сказав, что перезвоню, я поспешила отложить телефон и поднялась. Операция шла не так долго, но чувство было такое, словно я просидела у двери целую вечность. Майя спала в палате, Рус остался разговаривать со следователем, а я ждала. Ждала, скрестив пальцы, пусть даже врач предупредил, что серьёзной опасности для жизни моего мужа нет.
– Как всё прошло? – едва в коридоре появился хирург, я бросилась к нему. Он снял маску, посмотрел на меня. На миг показалось, что что-то не так. Что сейчас он скажет что-то такое, что я не смогу вынести, что…
– Всё в порядке, – он едва заметно улыбнулся. – Не беспокойтесь. Сейчас вашего мужа переведут в отделение интенсивной терапии.
Интенсивная терапия… Другими словами – реанимация. Но не успела я снова испугаться, хирург продолжил:
– В этом нет ничего страшного. После операции пациента всегда переводят в реанимационное отделение.
Наверное, в моих глазах отразился ужас. Иначе вряд ли бы врач стал растолковывать мне это, как неразумному ребёнку. Я кивнула, облизнула сухие губы и наконец смогла немного расслабиться.
– Я могу увидеть его? – уловила неодобрение врача и попросила с мольбой: – Пожалуйста. Я… у нас были очень сложные дни. И… кажется, нам
