Цена согласия - Слава Доронина
— Пошли, — указывает мне глазами на дверь.
Перечить нет сил, я по-прежнему опустошена и вымотана, словно пробежала марафон.
— Тебе поесть что-нибудь заказать? — спрашивает Рафаэль, когда мы оказываемся в его квартире. — Если что, я не злопамятный. Голодной не оставлю. — По его губам скользит улыбка.
Голова до сих пор ватная, мысли похожи на желе. Не сразу доходит, что он припоминает мне те закуски.
— Нет, я не хочу есть, спасибо, — отказываюсь, осматриваясь по сторонам.
— Уверена? Ты со вчерашнего дня ничего не ела.
Какой заботливый.
— Я не беременна. Ты в курсе? — на всякий случай уточняю я.
Раф быстро кивает.
— Где я могу умыться и лечь отдохнуть?
— Прямо по коридору, первая дверь налево. Полотенца и халат в шкафу.
Рафаэль удаляется, и я понимаю, что это плохая идея — оставаться одной. Вчера полночи проплакала и сейчас не пойми в каком состоянии. Пусть здесь все чужое, незнакомое, в темных оттенках, но на душе до того паршиво и уныло, что мне нужна хоть чья-то поддержка.
— Рафаэль! — окликаю его, передумав. — Можно я с тобой побуду?
Он удивленно вскидывает брови, а потом кивает.
— Чувствуй себя как дома. Своего-то теперь нет.
Кажется, эта ситуация Рафа забавляет, а значит, можно расслабиться и поверить его словам, что с Гончаровым ничего серьезного и плохого не случилось.
Я иду за Рафаэлем. Развалившись на диване в гостиной, он опять что-то делает в телефоне.
— Расскажи мне о Косте, — прошу я, застыв в дверном проеме.
Повисает пауза. Собираюсь повторить свою просьбу, полагая, что Рафаэль не расслышал, но он вдруг спрашивает:
— Зачем?
Теперь я молчу. У меня нет ответа. Кажется, Костя — как бескрайний горизонт, и сколько бы шагов вперед я ни делала, ближе он не становится. Но я не могу о нем не думать.
— Зачем? — повторяет Раф свой вопрос.
— Я не знаю. Что-то хорошее… — Дыхание опять становится шумным, а внутри все начинает тянуть.
Рафаэль вздыхает, трет рукой подбородок и откидывается на спинку дивана.
— Ладно. Что-нибудь расскажу. Только поесть бы. Голоден, как собака.
— Я могу приготовить, если есть продукты. По времени столько же займет, сколько и доставка, а ты со мной пока поговоришь, — предлагаю я. — Не хочу сейчас находиться одна. Не после увиденного.
— Кажется, что-то валялось в морозилке. Пойдем посмотрим.
Мы перемещаемся на кухню. Рафаэль садится за барную стойку, а я проверяю холодильник на наличие еды. Нахожу пельмени. Судя по дате — свежие.
— Я думала, миллионеры как-то иначе питаются. У Кости тоже было пусто в холодильнике, когда я появилась у него в квартире.
— Миллионеры обычно дома не едят. За редким исключением. — Раф кивает на плиту и переводит взгляд на меня.
— И часто бывают такие исключения?
— Шлюх домой не вожу.
Почему-то задевают его слова, хотя и понятно, что он не меня имеет в виду.
— А не шлюх?
— Не шлюх пока не встречал.
Ничего себе заявления. Однако у меня не то настроение, чтобы читать нравоучения. Тане бы отдать на поруки этого паршивца. Хотя… жаль подругу. Не желаю ей такой судьбы. Достаточно того, что я сейчас страдаю из-за своего мужа. Пусть и фиктивного.
Наливаю в кастрюлю воды, включаю плиту и поворачиваюсь к Рафаэлю.
— Костя рассказал тебе про внука?
Он моргает.
— И какие твои соображения на этот счет?
Бесит, что все приходится вытаскивать клещами из этих двоих. Мне и так сейчас непросто.
— У меня есть сомнения, но пока не буду давать никаких комментариев.
В голове не укладывается, что Костя или Рафаэль смогли бы засунуть свою гордость и принципы как можно глубже, быть открытыми и не говорить загадками.
— Зачем Костя это делает? — растерянно произношу я. — Это же его рук дело?
— Да, его. Но знаем об этом только мы втроем.
В глазах опять начинает темнеть от эмоций.
— Через несколько часов вот это появится в прессе, и тогда обратной дороги точно не будет.
Рафаэль достает телефон, долго водит по экрану пальцем, а потом показывает мне заметку с текстом, где сообщается о покушении на жизнь Гончарова. Я снова и снова вчитываюсь в строки, пытаясь их осмыслить. Получается плохо, но с четвертой попытки до меня все-таки доходит…
— Таким образом Костя бросил вызов Антипову. Подозрения в первую очередь падут на него из-за их конфликта, — подтверждает мои опасения Рафаэль. — Теперь ход за противником. В открытую никто из них играть не может. Слишком много задействовано людей и всего прочего.
— Получается, между ними что-то вроде шахматной партии? — Я сжимаю в руках ложку с такой силой, что, кажется, согну ее сейчас пополам.
— Примерно. Пока один другому не объявит шах и мат, это все не закончится.
Я закусываю губу и перевожу взгляд на кипящую воду. Забрасываю в кастрюлю пельмени и мешаю их ложкой. Все действия выполняю на автомате, думая о сложившейся ситуации.
— И что будет с победителем и проигравшим? — спрашиваю наконец.
Сердце мощно лупит в ребра, когда я в красках представляю, что случится в финале, и все же хочу услышать это от Рафаэля. Но он молчит. Я оборачиваюсь, задерживая на нем взгляд.
— Как и все остальные фигуры, после того как партия сыграна, они полетят в коробку.
41 глава
— А сама почему не ешь? — спрашивает Рафаэль и смотрит на меня изучающим взглядом.
