Безмолвный король - Амо Джонс
Мы со Скарлет смотрим друг на друга, а затем снова на него.
– При первой возможности, – отвечаем мы в унисон и смеемся.
Когда все, кроме Бишопа, выходят из комнаты, он наклоняется ко мне.
– Я знаю, что сейчас ты не хочешь об этом говорить, но в следующие выходные у тебя день рождения.
Я качаю головой.
– Я не хочу отмечать его в этом году. Пожалуйста, пойми меня, я действительно не в настроении. Возможно, на следующий год.
Он кивает.
– Хорошо, малышка. Я уважаю твое решение. – Затем он наклоняется вперед, опускает руку под мою кровать и вытаскивает Книгу. – Тебе нужно ее закончить.
Я беру у него Книгу.
Он изучает мои глаза.
– Ты вошла в историю, детка. Ты чертова героиня. Благодаря тебе эта Катсия смогла исполнить свое последнее желание.
Я открываю последнюю главу.
16.
Наследие
Сегодня я пишу в этом дневнике в последний раз. Я больше не могу выносить ту калечащую боль, которую Хамфри ежедневно причиняет мне и моей семье. Мои мысли почернели. Стали мрачными и тяжелыми, словно медленно поглощающий мое сознание рак, который он насильно внедрил в мой мозг. С каждым днем становится все тяжелее, и я больше не могу жить с чувством вины за то, что происходит в нашем мире. Я больше не могу жить, зная, как мой муж поступает с маленькими девочками и их семьями. Никто не пойдет против него – это будет продолжаться долгие годы. По этой причине я больше не смогу провести ни секунды в отвратительном месте, которое мы называем жизнью. Потерянные Мальчики встали на сторону зла.
На моей стороне не осталось никого.
Мари. Моя горничная, моя подруга, моя соратница. Я умоляю тебя жить жизнью, полной счастья и свободы. Пожалуйста, беги от Филиппа. Став Венари, ты обречешь себя на пожизненное заключение. Ты никогда не постигнешь истинное счастье, если окажешься в его руках.
Мои сыновья.
Я желаю, чтобы вы оба правили не силой, а сердцем. Руководствуйтесь светом, потому что тьма никогда не сможет провести вас сквозь темные времена.
Я мечтала о лучшем мире. Где Серебряные Лебеди могут быть выпущены на свободу. Где они смогут резвиться в кристально чистой воде, не боясь быть распятыми.
Подпись: Катсия Хейс.
Катсия в последний раз положила ручку на стол, встала на стул, на котором сидела на протяжении многих лет, накинула петлю на шею и сделала последний шаг.
Я с трудом втягиваю воздух, моя рука тянется к горлу. Бишоп подходит ко мне, заключая меня в свои объятия.
– Ты исполнила последнее желание Катсии, детка.
Я вытираю слезы со щек и прижимаюсь к Бишопу, который нежно меня укачивает.
– Ты моя маленькая героиня.
Мы спускаемся вниз и выходим на улицу. Бишоп направляется к своему «Мазерати», но я останавливаюсь на полпути.
– Подожди!
Я роюсь в сумочке, вытаскиваю связку ключей и машу ими в воздухе.
Бишоп усмехается.
– Думаю, Деймон был бы рад это увидеть.
Мы оба садимся в мой «Ламборджини», и Бишоп указывает на педаль газа.
– Я доверяю твоим водительским навыкам, но все же постарайся ехать не слишком быстро…
Я газую и вылетаю с подъездной дорожки, обгоняя всех, кто тоже едет на похороны Деймона.
– Или нет.
Адреналин бурлит в моих венах, когда я сжимаю кожаный руль. Я поворачиваюсь к Бишопу.
– У нас все будет хорошо.
Он ухмыляется мне в ответ.
– Всегда, котенок.
Раздается сигнал мобильника, и я достаю телефон, снизив скорость до более безопасной.
Бишоп: Разгадай мне это, котенок. Что круглое, гладкое и хранит в себе сверкающий камень?
Я хмурюсь и смотрю на Бишопа.
– Что это?
Его губы изгибаются в ухмылке.
– Не думай об этом, детка. Не стоит забивать свою хорошенькую головку. Уверен, что когда-нибудь ты все поймешь…
Я выключаю телефон на время похорон и откладываю его в сторону.
Если бы до переезда в Хэмптонс мне рассказали о том, что меня ждет, я бы рассмеялась. Мне всегда было трудно найти друзей, не говоря уже о том, чтобы обрести целую семью. Я улыбаюсь. Несмотря на то что сегодняшний день – один из самых грустных и трудных в моей жизни, я осознала, что люди, которые меня окружают, всегда готовы меня поддержать. Если бы не они, я бы не пережила потерю Деймона. Теперь я понимаю смысл названия «Серебряный Лебедь». Я создана, чтобы справиться со всем, что преподносит мне жизнь.
Изящная, как парящий лебедь, и смертоносная, как серебряная пуля.
Вокруг могильной ямы столпились люди – точь-в-точь как в фильмах. Но разве в фильмах показывают то, как останавливается твой мир, когда теряешь любимого человека? Микаэла ерзает у меня на руках, а по моему лицу текут слезы. Мое сердце болезненно сжимается. Я изо всех сил стараюсь сдерживать эмоции.
– Видишь ли, сестра. – Пейтон наклоняется вперед, пока мы наблюдаем за тем, как мои друзья и семья оплакивают Деймона. – Ты им не принадлежишь. Ты принадлежишь нам.
Она откидывается на свое место. Она так заблуждается. Я заслужила быть там, с ними. Они были моей семьей. Деймон был моей семьей.
Я смотрю на них из тонированного окна черного лимузина.
– Это к лучшему, Тилли. Они не очень хорошие люди, – добавляет Картер, заметив мой взгляд.
– Почему ты здесь, Картер? Ты был другом Мэди. Как ты мог?
Он самодовольно смеется.
– Я никогда не был ее другом. Она убила Элли.
– Ты и Элли? – спрашиваю я, сбитая с толку.
Он откидывается на спинку кресла.
– Вот так. Элли не отправляла то видео – это сделал я.
– Отпусти меня, – бормочу я.
Пейтон качает головой и смеется.
– Ни за что. Они получат то, что им причитается, а потом и кое-что сверху. Видишь ли, – она снова наклоняется вперед, – Круг не знает, что все это время я была заодно с Катсией, нашей матерью. Пришло время понять, кому ты преданна, сестра.
Глаза Картера снова встречаются с моими.
– Они получат то, что им причитается.
Я хочу закричать, хочу потребовать, чтобы меня и мою дочь отпустили, но тут мою голову пронзает резкая боль, и все вокруг чернеет.
– Думаю, я люблю тебя, Деймон.
Он наклоняет голову, изучая глазами мои губы. Он всегда смотрит с вниманием. Он заставляет меня чувствовать себя важной. Драгоценной, любимой.
– Я люблю тебя? – Его глаза стекленеют, но он продолжает медленно покачивать Микаэлу. – Я… я не… не хороший.
Я качаю головой и опускаю руку на его бедро.
– Мы можем с этим
