Джорджия Боковен - Один в толпе
– А что насчет ребенка?
Трой прикрыл рот рукой и нервно закашлялся.
– Вы можете забрать их обоих.
– А что взамен? – настаивал Коул.
– Вам ничего не стоит ввести меня в ваше общество. Ну, понимаете, замолвить словечко важным людям.
Коул выдержал паузу, делая вид, что взвешивает предолжение Троя.
– То есть вы хотели некоего джентльменского соглашения?
– Вот именно, – кивнул Трой.
– Не знаю, – сказал Коул. – Мой адвокат считает, что было бы гораздо лучше, если бы вы с Холли оформили все официально. – Он рисковал. Трой может понять, что Коул блефует. – – Тогда бы и Холли, и ребенок имели гарантию. Что бы со мной ни случилось, они будут иметь достойную материальную поддержку в течение двадцати лет.
– Оформить официально? – изумленно повторил Трой, уставившись на Коула.
– Ну, сами понимаете, алименты, поддержка ребенка и все такое. Должен вам сказать, Трой, мои адвокаты – очень грамотные ребята. Вам повезет, если вам оставят хотя бы половину доходов.
– Только не в том случае, если я скажу, что ошибся и что ребенок не мой.
– Существует генетическая экспертиза, которая...
– Сукин сын, ты зачем сюда приехал?
– Чтобы выяснить, что вы за человек.
– И все?
– Есть еще кое-что. Про тех людей, перед которыми вы просили замолвить словечко.
– И что же? – устало спросил Трой.
В голосе Коула зазвучали зловещие нотки:
– Не думаю, что вам будет лучше, если я стану упоминать ваше имя. Контекст может не понравиться никому.
– Вы мне угрожаете?
– Боже упаси. Я просто вас предупреждаю. Лучше держитесь подальше и от меня, и от моих знакомых. С глаз долой – из сердца вон.
– А что, если у ваших адвокатов будут бумаги, подтверждающие, что я не претендую на ребенка?
– Вы этого хотите?
– Только чтобы вы от меня отстали.
– Боюсь, что не выйдет, Трой. Все, что вы сделаете, вы должны сделать добровольно. Иначе потом вы заявите, что я вас принудил отказаться от своих прав.
– Именно этого я и хочу. Совершенно добровольно.
Коул кивнул. Противник капитулировал.
– Пусть ваш адвокат пришлет копии этих документов мне в офис.
– У меня нет адвоката.
– Хотите, чтобы я вам кого-нибудь порекомендовал?
– Идите вы к черту!
Впервые за всю беседу Коул улыбнулся:
– Желаю вам творческих успехов, Трой.
Глава 25
Десять месяцев спустя
Коул полез вверх по лестнице, стоявшей за сценой. Ему надо было проверить крепеж на установке, с которой он полетит над сценой в начале шоу. Это был самый сложный его трюк и самый опасный. Они уже побывали в трех городах, и пока что все сходило гладко. Фрэнк говорил, что каждый полет Коула стоит ему года жизни, но публика визжала от восторга. Так что приходилось терпеть.
Со сцены в зал тянулись четыре проволоки, и никто, кроме самого Коула, не знал, по какой из них съедет он на этот раз. Пока что отзывы на представление были неоднозначны, но это никого из них не удивляло. Критики-пуристы терпеть не могли театрализованных шоу, заявляя, что спецэффекты и музыка кантри несовместимы. Критики более демократичные говорили, что дым и освещение отличные, но слишком уж много «колокольчиков и дудочек» в аккомпанементе к балладам. В каждом городе Фрэнк вносил кое-какие изменения, и теперь все были уверены, что изъянов больше нет. Готовились к премьере в Далласе.
– Вы проверяли ручной тормоз? – спросил Коул одного из рабочих. – Сегодня утром он поскрипывал.
Рабочий кивнул:
– Рэнди сказал, что вы будете довольны.
– Рэнди?
– Он все утро катался вверх-вниз, будто этот аттракцион специально для него.
Рэнди шел к ним по сцене.
– Глупости! – возразил он с ходу. – Я только хотел удостовериться, что наша звезда не отобьет себе задницу.
– Где ты шлялся? – накинулся на него Коул. – Фрэнк тебя обыскался.
– Я был здесь неподалеку, – отмахнулся от него Рэнди.
Коул догадался, что дело нечисто.
– Где неподалеку?
– Нужно было помочь Джэнет проверить несколько очередных «Холли», – признался он с неохотой.
Рабочий, поняв, что беседа стала личной, удалился.
Коул, злясь на себя за то, что не может слушать этого равнодушно, спросил:
– И что?
После того как он опубликовал в «Барбара Уолтрес спешиал» письмо к Холли, в котором просил ее с ним связаться, его стали осаждать тысячи женщин, делавшие вид, что они и есть Холли. Они звонили, писали письма, дежурили у офиса, у дома, у служебного входа. Коул столько раз разочаровывался, но все равно продолжал надеяться, что однажды Холли все-таки позвонит, напишет или просто придет.
– Парочка похожих была, но они не смогли ответить на вопросы о Финиксе.
Коул снова забрался на лестницу и попробовал ногой вторую из проволок. Иногда он начинал с такой силой думать о Холли, об огромности своей потери, что едва владел собой. Фрэнк с Джэнет из кожи вон лезли, чтобы организовать эти гастроли. Они надеялись, что работа отвлечет Коула. Но главное было – убрать его из дома, подальше от той комнаты, которую он оборудовал для малышки, от колыбельки, которую он привез из Теннесси. В самые мрачные моменты он часто думал, что она так и не пригодится.
– Бадди и Сьюзи, может, и обижаются, но я не могу спокойно смотреть на маленького Дэвида, – сказал Коул. – Каждый раз, когда я его вижу, я думаю о Холли и о... – Коул потер затылок. – Господи, как же ты, наверное, устал все это выслушивать.
– Порой надоедает, – признался Рэнди. – Но я понимаю. Не всякому повезет любить женщину так, как любишь ты. И, знаешь, я тебе завидую.
– Это что, сильно меня переменило? – спросил Коул.
– Ты стал по-другому смотреть на мир. Ты словно вышел в иное пространство, повстречав Холли, и назад вернуться уже не можешь. Знаешь, то, что понял однажды, не забывается.
Коул улыбнулся:
– Похоже, ты сочиняешь новую песню.
– Да, я в последнее время думаю на эту тему, – кивнул Рэнди.
Коул обвел взглядом сцену, посмотрел на рабочих, заканчивавших последние приготовления, на пустой стадион, который меньше чем через пять часов заполнят шестьдесят тысяч человек.
– Спасибо тебе, господи, за все это, – сказал он вполголоса. – Я не знаю, как бы я без этого жил.
Холли сверилась с билетом, нашла свое место, взглянула на сцену, чтобы понять, как далеко от нее она сидит. Сердце у нее упало. Между первым рядом и сценой оказалось огромное пространство. Неужели ее не будет видно?
Триста долларов. Немалые деньги за удовольствие послушать какого-то певца, но это было необходимо. Она читала все объявления о продаже билетов, но смогла купить себе место только в восемнадцатом ряду.
