Луанн Райс - Страна грез
— Я думал, ты взволнован тем, что на ранчо появились чужаки, и удивился, что ты повез ее кататься, — проговорил Пол, протягивая Джеймсу одну из бумаг и ручку. — Я полагал, что ты хочешь, чтобы она уехала.
— Я отвез ее подальше от каньонов, — ответил Джеймс. Он глянул вниз и написал свое имя на чеке шорной мастерской «Томсон и сыновья».
— Где же плохие парни? — Пол явно хотел пропустить пару шуток на эту тему, но Джеймс был совсем не в настроении шутить или разговаривать, потому что время, проведенное с Дейзи, было слишком большим и серьезным переживанием для него.
— Давай без лишней болтовни, — произнес Джеймс тихо.
— Я просто рад, что ты вытащил ее, — улыбнулся Пол. — Это хорошо для вас обоих.
— Спасибо, я еще что-нибудь должен подписать? — спросил Джеймс.
Пол протянул ему стопку бумаг. Это было для них обычной процедурой уже многие годы. Пол находил Джеймса где угодно: в поле, в конюшне, рядом с загоном и заставлял его заниматься бумажными делами. Пол был хорошим управляющим. Джеймс ненавидел бумажную возню, а Пол не любил столы и офисы. Когда Джеймс все подписал, он почувствовал, что Пол хочет еще что-то сказать.
— В чем дело? — спросил он. — Что происходит?
— Просто… — начал Пол, прищурившись, отчего стал похож на сыщика, который пытается распутать хитрую загадку. Может быть, он хотел сказать Джеймсу что-то по дружбе, а вероятнее всего, собирался дать ему какой-то совет по поводу Дейзи. Но Джеймс и не думал ничего выслушивать.
— Ничего не говори сегодня, — произнес Джеймс.
Пол заколебался, нахмурился, но потом все же кивнул; забрав бумаги, он вышел. Джеймс медленно подошел к двери конюшни и посмотрел на домик Дейзи, который уже скрывали вечерние сумерки, затем взялся за ручки ворот и запер их.
* * *К ночи Дэвид и Сейдж съехали с трассы. Старая черная машина тряслась на разбитой проселочной дороге, и Сейдж, освещая карту фонариком, указывала Дэвиду, куда надо ехать. Он отметил пункт назначения крестиком, но не говорил Сейдж, что это было за место. Чем ближе они подбирались к этому кресту, тем злее становилось лицо Дэвида.
Без предупреждения он остановил машину и пошел к багажнику. Животные заскулили в беспокойстве. Сейдж повернулась на пассажирском сиденье, пытаясь разглядеть, что делает Дэвид. Сейдж услышала, как он расстегнул молнию на большой сумке, затем таинственно зашуршали какие-то вещи, и она увидела отблеск света. Дэвид возился там довольно долго, по крайней мере пятнадцать минут. Возвратившись в машину, он отвернулся от Сейдж, как будто не хотел, чтобы она видела его лицо.
— Я не собираюсь показывать тебе дорогу, пока ты не поговоришь со мной, — произнесла Сейдж.
— Не надо быть такой вредной, — бросил Дэвид.
— Я совсем не вредная, а ты вредничаешь. Это и есть то самое задание? Мы его сегодня выполняем?
— Сейдж…
Она включила фонарь и направила луч света прямо на лицо Дэвида. От увиденного Сейдж едва не задохнулась: все лицо Дэвида покрывали рисунки. Семь черных точек проходили линией по его щекам; на лбу и подбородке были выведены концентрические окружности с точками, а четыре тонких линии спускались вниз по шее. Рисунки выглядели как татуировки.
— Дэвид, что ты делаешь? — вымолвила Сейдж.
— Это традиция, — ответил он. Его голос звучал странно, как будто был чужим. На улице дул ветер, перекатывая сухие листья с шелестом по земле. У Сейдж на голове поднялись волосы.
— Какая традиция? — прошептала она.
— Ты знаешь о посланниках между мирами? — спросил Дэвид.
Она начала качать головой, но вдруг остановилась. Ее мать рассказывала о подобных вещах. Когда она вырезала изображения на кости, она представляла, что обращается к духам умерших: ягнят, птиц, коров, оленей. Дрожащими пальцами Сейдж потянулась под одежду и дотронулась до своего амулета. Она кончиками пальцев ощупала лица мальчика и девочки.
— Да, — сказала она.
— Ты знаешь, что означают эти точки? — спросил Дэвид, показывая себе на щеки.
Сейдж покачала головой.
— Спасенных, — произнес Дэвид.
— Спасенных?
— Каждый раз я спас кого-то, одна из точек — это ты.
Потянувшись, Сейдж дотронулась до лица Дэвида кончиком указательного пальца и провела им по всем точкам через его щеки, считая их: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Это было самое странное событие в жизни Сейдж, но каким-то образом она все поняла, и страх оставил ее. Сейдж была седьмой точкой, седьмой спасенной Дэвида. Не задавая вопросов, она догадалась, что означают другие шесть.
— Мы едем на собачью ферму, да? — спросила она.
— Да.
— Можно я пойду с тобой?
Дэвид задумался и снова завел машину, чтобы не отвечать сразу. Шесть котят спали на коленях у Сейдж, свернувшись в комочки. Собаки тихо лежали на заднем сиденье, и только Петал лизала потрепанную игрушку.
Они проехали еще больше получаса. Дорога была прямой и шла прямо на север. На западе вставали тени, загораживая звезды. Сейдж поняла, что это предгорье, начало горной цепи. Оно было похоже на продолговатую и невысокую черную дыру в небе у самого горизонта. Вдруг Сейдж почувствовала, что сейчас потеряет сознание, и поняла, что просто перестала дышать: этот вид настолько заворожил ее, что она невольно затаила дыхание.
Впереди показались огни; Дэвид выключил фары и сверился с картой, держа фонарик у самой бумаги, чтобы снаружи никто не мог ничего увидеть. Из-под сиденья он извлек аккумуляторную пилу по металлу и повернулся к Сейдж.
— Ты можешь пойти, — произнес он.
— Спасибо, — ответила Сейдж, внезапно засомневавшись, действительно ли она хочет пойти с ним или уже нет.
— Но тебе придется кое-что надеть, если пойдешь.
— Что?
— Сову, — ответил Дэвид.
Сейдж вскинула голову. О чем он говорит? Надеть сову? Дэвид открыл бардачок и вытащил оттуда небольшую кожаную коробочку. Свет был такой тусклый, что Сейдж едва могла что-то разглядеть. Дэвид попросил ее включить фонарь и держать его совсем близко. Сейдж увидела коробочку с иголками, ниткой и чернилами. Ее сердце билось, словно птица в клетке. Сейдж увидела, как он достал из коробочки цветные фломастеры, затем взял ее правую руку.
— Где ты сделал свои татуировки? — спросила она высоким от испуга голосом.
— Я делаю их сам.
— Это… ты сейчас тоже хочешь мне сделать? — спросила она, пытаясь высвободить руку.
— Не сегодня, — ответил он. — И никогда, если только сама не захочешь.
Он лизнул сначала кончик коричневого фломастера, а потом очень осторожно внутреннюю сторону правой руки Сейдж. Язык Дэвида был мягким и теплым, и Сейдж закрыла глаза, желая только того, чтобы Дэвид не останавливался. Он начал рисовать; кончик фломастера был идеально тонким и покалывал кожу. Казалось, Дэвид рисовал каждое перышко в отдельности.
