Наталия Миронина - Дочь мадам Бовари
Слушания дела проходили в присутствии прессы и немногочисленных зрителей из числа близких Берты. Однажды в зале суда она увидела Василия Степановича. Михайличенков был бледен, что-то пытался сказать, комично шевеля губами. Она посмотрела на него – все ее беды начались с его визита, скорее всего, именно из-за него на нее завели дело. Видимо, он, не получив требуемого, решил таким образом отнять «Алмазный полумесяц». Берта оставалась спокойной – смысл гневаться со связанными руками?! Василий Степанович, мучительно переживавший случившееся, правдами и неправдами добился встречи с ней:
– Поверьте, я ни слова никому не сказал! Поверьте мне, я тогда был зол, но, увидев вас, услышав вас, я все понял… Простите, но не я виноват!
Берта посмотрела на Михайличенкова. В ее глазах было спокойствие обреченного человека. Василий Степанович больше ничего не сказал, а вышел и всю последующую неделю провел в приемных и кабинетах высокопоставленных друзей.
Часть IV
Если ты упал, постарайся что-нибудь поднять с пола, пока лежишь.
Шотландская поговорка
«Когда женщина проявляет характер, ее называют «сукой». Когда мужчина проявляет характер, про него говорят: «хороший парень» – Маргарет Тэтчер знала, о чем говорила. Лиля Сумарокова за долгие годы научилась быть такой «сукой», что все стали ее считать «хорошим парнем». От прошлой Лили остался пронзительный птичий взгляд из-под волнистой челки. Все остальное ей подарили прошедшие годы – приятную полноту, неторопливость, скорее, даже медлительность, страсть к широким одеждам и фронде, которой было пропитано все ее существо. Это сочетание – полусонные движения и революционный дух – производило весьма обманчивое впечатление на окружающих. У человека усыплялась бдительность, и он тут же попадал под очарование инакомыслия Сумароковой. Впрочем, ее революционное мировоззрение, касающееся вопросов политики, культуры, общественной жизни, было не более чем игрой ума.
В новые времена Лиля вошла легко – она не потратила ни грамма сил на пустопорожние стенания по поводу невозвратности эпох. Ровно месяц она прожила на скудную, в силу бешеной инфляции, зарплату, потом уволилась и, как обычно, не обращая внимания на своего мужа Георгия Николаевича, стала выпускать литературно-политический альманах. Все окружение из числа пишущих коллег крутило у виска – все шли торговать на рынок или от отчаяния пили спирт «Ройяль», а она… А она знала, что делала. Она договаривалась с типографиями, которые стояли без работы и были счастливы любому заказчику, самому привередливому и жадному, у разорившегося издательства Лиля скупила задарма полсклада финской бумаги. Она лично объездила всех, кто продавал хоть какие-то товары, и договорилась, что они будут платить за рекламу в ее журнале. Всех, кто наблюдал за ней в те времена, интересовал еще один вопрос – где она взяла стартовый капитал – хоть двадцать тысяч, но они были нужны. Из зарплаты собственной и послушного Георгия Николаевича их не выудишь. Лиля, если бы ей задали этот вопрос, ответила бы, что продала бриллиантовые серьги и две картины. Продавала не торопясь, с пониманием того, что продает, а потому не «велась» на театрально брезгливые гримасы спекулянтов. Она спокойно, дождалась самой высокой цены – ее предложила жена итальянского дипломата. Эти деньги она не потратила на еду или питье – она по мере необходимости их вкладывала в дело. Рассуждала Лиля при этом так: «Купил – денег нажил. Продал – денег отдал». Когда вышел первый номер, Лиля беспристрастно изучила свое детище и поняла, что оно ей не любо. Более того, ей стало ясно, что сделать то, что хочется, у нее не получится. Лиля терпеть не могла «тащить чемодан без ручки», а потому закрыла издание, подсчитала запасы бумаги, съездила в Финляндию и открыла книжное издательство.
Тиражи первых двух изданий – сборник поэтов Серебряного века и сборник английских детективных романов – были проданы за две недели. Сказывался прошлый дефицит книг. Лиля очень внимательно проанализировала ситуацию и пришла к выводу, что ниша, которую она заняла, весьма «уютна» – конкурентов нет, авторское право вроде есть, а вроде и нет, бумаги у нее полно, а в Финляндии печатают лучше и дешевле, чем здесь, на родине. Была только извечная проблема с книготорговцами – о какой бы форме взаимоотношений ни договорись с ними, всегда будешь в проигрыше. Лиле надоело выяснять отношения, и она открыла свой книжный магазин под экстравагантным названием «Диван». И вот тогда дело пошло. Где-то через два года Лиля перевела дух: конкурентов было немного – она как-то умудрялась идти на полголовы впереди всех. Когда у нее появились деньги, появилось и свободное время.
– Знаешь, чем отличаются прежние времена от нынешних? – спросила как-то Лиля своего мужа. – Тем, что раньше свободное время заработать было нельзя. Его тебе выделяли. А сейчас – запросто.
Георгий Николаевич видел, как жена приспособилась к новым временам, и понимал, что потенциал, который был ей отпущен природой, она еще не исчерпала. И вправду, в один прекрасный день Лиля села за стол и написала детективный роман. Роман был такой захватывающий, с таким острым и необычным сюжетом, что, прочтя рукопись, Георгий Николаевич подошел к жене, поцеловал ее в волнистую челку и сказал:
– Ты, мать, стерва, если не сказать сильнее, но какая же ты талантливая! Я это отдаю в печать.
Лиля улыбнулась – она хоть и не слушалась мужа, но не могла не признать в нем требовательного профессионала.
Книга имела успех, и потребовалось продолжение. И теперь уже Георгий Николаевич командовал в издательстве, а Лиля сидела за письменным столом и строчила детектив за детективом. В свободное же время она занялась общественной деятельностью. Дело в том, что Лиля учредила общественно-политическое движение.
Она строчила статьи в рупор движения «Новый Симплициссимус», устраивала вечера-чтения, вечера-прения и прочее. Ее детективные романы тем временем продавались оптом и в розницу со скоростью бегущего гепарда. Лиля уже хотела было отдохнуть и всецело предаться общественной деятельности, но Георгий Николаевич теребил ее:
– Ты не представляешь, какие у тебя продажи!
Лиля смеялась, говорила, что устала, но послушно садилась за письменной стол. «Еще одна книжка, и все, хватит! Сколько можно! Надо бы делом заняться – провести общественные чтения», – думала она и не подозревала, что в издательстве, где командует муж, полное расстройство финансов. Узнала она об этом случайно – из разговора с бухгалтером.
– Георгий, – строго спросила Лиля этим же вечером, – что там происходит в издательстве? Почему такая ситуация с платежами? И почему я об этом узнаю случайно?
