Большой оххх - Никки Эштон

— Можно, я включу музыку? — спросила я, потому что с каждой минутой все больше ненавидела тишину.

— Да, конечно. — Он кивнул в сторону своего телефона на центральной консоли, а затем нажал кнопку мультимедиа на аудиосистеме.

Когда я взяла его телефон, то взглянула на него краем глаза, но его челюсть все еще была напряжена, а костяшки пальцев по-прежнему были белыми от того, что он сжимал руль. Я решила не продолжать разговор, зашла в его музыкальное приложение и пролистала его. Когда наткнулась на плейлист под названием «Уиллоу», то не смогла сдержать улыбки. Я повернула экран к нему и собиралась прокомментировать это, но он испустил долгий вздох, а затем просигналил машине, которая остановилась перед нами.

Вместо этого мой взгляд вернулся к его телефону, и я открыла плейлист, чтобы посмотреть, что там записано, и мне захотелось поцеловать его, когда увидела, что это была музыка семидесятых, причем дрянная. К тому же, они были не одного года выпуска и не с одного альбома, так что тот факт, что он нашел время, чтобы найти песни и собрать их все вместе для меня, вызвал у меня трепет в животе.

Нажав на кнопку воспроизведения, я откинулась на сиденье и стала ждать, когда зазвучит первая песня, надеясь, что, когда Чарли заметит, что я выбрала для исполнения, он поймет, как высоко я ценила это и его самого.

Когда заиграла песня Эндрю Голда «Never Let Her Slip Away», я не могла отделаться от надежды, что каждая песня, хоть и банальная, на самом деле что-то для него значила. Что они каким-то образом напоминали ему обо мне.

Я подпевала каждой песне и делала это во весь голос. Не в попытке добиться от него ответа, а потому, что каждая песня, которую он выбрал, приносила мне радость и была одной из моих любимых. В какой-то момент я заметила, что Чарли наблюдает за мной, но он не смеялся и не улыбался. Он не был сердитым, просто выглядел грустным.

Когда мы въехали в Рикеби, я поняла, что мы едем ко мне домой, но я знала, что Чарли отчаянно хотел вернуться домой к Джонни.

— Разве мы не заедем сначала к тебе? — спросила я, повернувшись вполоборота на своем сиденье.

— Нет, я отвезу тебя домой.

— Но я думала, вы с Джонни останетесь, давай заберем его, а не будем сначала высаживать меня.

Он ничего не сказал, но сделал глубокий вдох, и внезапно мне стало дурно, потому что он собирался что-то сказать. Он собирался сказать мне что-то, что мне бы не понравилось. Я знала это всем своим существом, каждый нерв в моем теле знал это, и, что более важно, мое сердце знало это.

Мой пульс участился, а руки задрожали, когда машина подкатила к тротуару возле дома моих родителей, и Чарли выключил зажигание.

— Не говори этого, Чарли, — прошептала я, не уверенная, обращалась ли я к себе или к нему.

— Уилл, — прошептал он, и мое имя прозвучало почти как мольба.

— Нет, — сказала я, покачав головой. — Ты этого не скажешь. Я выхожу из машины; ты поедешь домой, заберешь Джонни, и вы вернётесь сюда, где моя мама будет относиться к вам как к паре своих давно потерянных сыновей. Вот что произойдет.

Я отстегнула ремень безопасности и потянулась, чтобы открыть дверь.

— Это несправедливо по отношению к тебе. — Он потянулся ко мне и схватил за руку.

— Я говорю тебе, что было бы нечестно по отношению ко мне, Чарли, если бы ты закончил это, потому что у тебя возникла какая-то глупая идея, что я злюсь из-за того, что нам пришлось вернуться домой, или что ты должен ставить своего брата на первое место, потому что ни то, ни другое не соответствует действительности. И, если ты действительно так думаешь, то у тебя очень плохое мнение обо мне.

— Я так не думаю, вот почему мы должны перестать встречаться. Ты так хорошо относишься ко всему моему дерьму, и легче от этого не станет, а я не могу так с тобой поступить.

Пока я смотрела, как шевелятся его губы, у меня задрожали руки, а желудок скрутило, когда я почувствовала, как к горлу подступала тошнота с каждым его словом.

— Ты мне слишком нравишься, Уиллоу, чтобы поддерживать с тобой хоть какие-то отношения, потому что у меня за спиной алкоголичка-мать и брат-инвалид.

— Это не были бы половинчатые отношения, потому что я бы поддерживала тебя на каждом шагу. То, что у нас есть — прекрасно, и я знаю, что это будет становиться все лучше и лучше, и меня не волнует, что ты не всегда можешь выкладываться на сто процентов, потому что ты мне очень нравишься, так сильно, что для меня этого было бы достаточно.

Чарли покачал головой и поцеловал тыльную сторону моей ладони.

— Нет, Уиллоу, этого было бы недостаточно для тебя, по крайней мере, я так думаю. Ты заслуживаешь того, чтобы тебе дали все, весь гребаный мир, а я не могу тебе этого дать. Я ненавижу это и ненавижу себя еще больше каждый раз, когда мне приходится тебя подводить.

— Так было пару раз, — усмехнулась я. — Вряд ли это будет постоянно.

— Пару раз, а мы только начали, а что, когда это будет пару раз в неделю, а мы уже полгода как вместе, и ты уже ненавидишь меня за это. Я не могу…

— Я не буду и никогда не возненавижу тебя за то, что ты заботишься о своем брате.

На лице Чарли отразилась боль, когда он положил мою руку обратно на мое колено, убрал свою и откинулся на спинку стула.

— А могла бы, — тихо сказал он. — И не думаю, что смог бы это вынести, уже достаточно плохо заканчивать это сейчас, так что еще один, два, шесть месяцев — и это будет ад.

— Чарли, пожалуйста, не надо, — взмолилась я и потянула за тугой пучок своих волос, распустив их. — Поспи с этим, и если завтра ты будешь чувствовать себя так же…

Я понимала, что мои мольбы звучали жалко и идиотское, но в глубине души я также понимала, что на самом деле он не хотел этого делать. В отеле все было идеально, пока не позвонила его соседка. Он поцеловал меня так крепко, что я почувствовала это в своей душе, он сказал мне, что собирался медленно поклоняться мне. Не может быть, чтобы это входило