Первозданная - De Ojos Verdes
Задыхаюсь от возмущения, когда меня, словно нашкодившего котенка, окунают в мои же слова. Попытка вырваться приводит лишь к еще более тесному контакту, мощным разрядом бьющему по обоим.
Мы на взводе. Между нами слишком много запятых и троеточий. И меня это не устраивает.
— А кто сказал, что я боялась измены? — таю, когда мужские руки добираются до моей шеи. — И уж точно эта твоя…
— Моя?.. — грозный рык у уха.
— …эта стерва, — во рту внезапно стало нестерпимо сухо, — сюда не расставаться пришла…
— М-м?.. Ты так думаешь?
Кажется, меня уже никто не слушает. Да и самой слишком трудно говорить. Оба начинаем тяжело дышать, а крупные ладони пускаются в путешествие по бедрам. Острота на пике, и барьер в виде плотной ткани платья нам нипочем.
— Начинаю ненавидеть этот голод по тебе, — шепчу гневно.
В его взгляде вспыхивает насмешка и какое-то удовлетворение, что раздражает меня еще сильнее. Самодовольный нахал…
— Не можешь сосредоточиться на своей тираде? — издевается.
Фыркаю и успеваю увернуться от поцелуя, когда Адонц тянется ко мне.
— Да, я тоже очень скучал. Безумно. Как одержимый скучал. Веришь?
Подхватывает за ягодицы, заставляя оплести его талию, а руками цепляться за мужские плечи, и несет по коридору по направлению к спальне. Глаза в глаза. На испепеляющих и затмевающих все остальное эмоциях. Одержимые неугасающей страстью.
Меня одолевают противоречивые чувства. Я хочу поговорить, но его-то я хочу больше! Неимоверно в разы больше…
— Стена?.. — замечаю, что одной из досок так и не достает в общей композиции.
— Не напоминай, — предупреждает, бросая меня на постель и стягивая с себя майку. — Останется так, чтобы я не забывал — с тобой нельзя терять бдительность.
Рывком подается вперед и резко тянет меня вниз, схватив за щиколотки. Платье задирается, и Тор, подцепив подол, помогает снять его через голову ввиду отсутствия молний. Закусываю губу, ощущая в каждом движении Адонца какое-то звериное нетерпение. Одежда летит на пол, а я остаюсь в полусидящем положении, опираясь локтями о матрас, и мое лицо где-то на уровне его ширинки.
Пару секунд буквально таращусь на нее, никак не привыкнув к мгновенной реакции мужчины на нашу близость, а затем перевожу взгляд выше, чтобы поймать очередную насмешку в глазах, вечный вызов.
И почему это до сих пор задевает?
Вскидываю ногу и с неким раздражением легонько толкаю Торгома в торс, вызвав раскатистый смех. Молниеносно берет в плен лодыжку и снова тянет на себя, а затем внезапно наклоняется и…кусает меня за бедро.
— Ай!
— Думала, твоя выходка останется безнаказанной?
Отпускает и опускается на постель, придерживая корпус, чтобы не придавить.
Вздернув подбородок, упираю ладони в его плечи, пытаясь оттолкнуть.
— Какая именно?..
— Правильная постановка вопроса. Ведь у тебя их так много… Да, душа моя?
Все же удается выбраться, и я перекатываюсь к краю, собираясь вскочить.
— Опять провоцируешь, кобра? Почему ты не перестаешь бороться?
Мужские руки препятствуют моему побегу, оттаскивая обратно за талию. Я ощутимо врезаюсь в него спиной и замираю. Не шевелюсь. Даже перестаю дышать.
Катастрофически.
Прикосновение его разгоряченной кожи к моей прохладной вызывает ошеломительный контраст. Меня бросает в жар, и я рада, что он сейчас не видит моего лица. На нем написана полная капитуляция. А ведь я действительно хотела поговорить…
В таком положении срывает с меня белье, заставляя трепетать от накатившего возбуждения. И я начинаю ловить ртом воздух, надрывно вентилируя легкие, которые, к слову, будто готово разорвать…
Импульсы пробегают по телу, кровь по ощущениям сменяется раскаленной лавой, сжигающей сосуды.
Мне с ним всегда запредельно.
Но сегодня чувства приобретают привкус…горечи.
Ревность, гнев, любовь, ненависть, тоска — все смешалось.
Но главное — обида…
— Потому что, — шепчу, выгибаясь, когда его руки привычно опускаются к низу моего живота, — не могу смириться…
Адонц вновь занимает место победителя — возвышается надо мной, опрокинув на покрывало. Я по затуманенному взгляду понимаю, что он меня больше не слышит. Его губы исследуют мою грудь, оставляя огненные дорожки. А когда смыкаются на гордо торчащих вершинках, не получается удержать всхлипывание. Эти эмоциональные качели меня подкосили, все теперь воспринимается острее.
— …не могу смириться с тем, что ты не мой… — выдыхаю, судорожно вцепившись пальцами в густые волосы, которые попеременно то глажу, то тяну от корней.
Мужчина не отвечает, продолжая мучить меня всевозможными ласками. Я млею, таю, горю в умелых руках. И, наверное, где-то на подсознательном уровне вновь ненавижу себя за эту слабость.
На мгновение Тор прерывается, успев несколько раз довести меня до исступления. Приподнимается, и я слышу, как звякает бляха ремня. Непроизвольно подаюсь и хватаюсь за его ладони, стягивающие последний барьер. Зачем? Остановить? Поторопить?.. Сама не знаю. И когда внутренней стороны бедра касается его горячая плоть, меня охватывает дрожь предвкушения…
Но что-то меняется в тот самый миг, когда до ушей доходит звук разрываемой шершавой упаковки.
У меня внутри все отмирает, сознание вмиг трезвеет, а я вся напрягаюсь.
Картинки сменяют одна другую со скоростью, равной падению в бездну.
Я внезапно вспоминаю, как он использовал презервативы впервые из нежелания травить меня таблетками, и как тогда это отозвалось во мне — горько, с досадой.
Все должно быть не так…
Торгом входит довольно резко, я порывисто вздыхаю.
Позволяю брать себя, сама прохожусь по мощным плечам, провожу кончиками пальцев по рельефной спине, затем берусь за крепкие бока, поддаваясь напору каждого сильного толчка.
Не могу смотреть ему в глаза. Прикрываю веки и будто цепляюсь за губы Торгома, вкладывая в этот порыв всю свою любовь.
Не соображаю, сколько длится наше сумасшествие, но кажется, что вечность.
— Этого больше не будет, — произношу очень тихо, когда Адонц, наконец, укладывается рядом, тяжело дыша, и нежно притягивает к себе.
Я снова окутана им и прижата спиной к крепкой груди. В которой нещадно бьется сердце — к сожалению, не обо мне.
Все это время, пока мы были вместе, что-то неумолимо натягивалось где-то внутри, разрасталось, причиняя боль, и сегодня это что-то лопнуло, оглушив осознанием простой истины: я обманывала себя, давая эту надежду — я не выдержу таких отношений.
Мое сердце бьется о нем отныне и навсегда, что доказали прошедшие два года.
Его сердце бьется не обо мне. Не билось. Не будет.
— Чего? — целует меня в висок и зарывается носом в волосы.
Смотрю перед собой, не реагируя.
Спустя какое-то время слышу настороженное:
— Сат?
— Я так не могу, Тор.
Словно в трансе, высвобождаюсь и поднимаю свою одежду, облачаясь в нее на автомате. Тишина бьет по нервам, добивая.
Поворачиваюсь к
