48 минут, чтобы забыть. Фантом (СИ) - Побединская Виктория

— Я тебя предупредил, — довольно ухмыльнулся я и поплелся на кухню.

В святая святых как и всегда царила идеальная чистота. Чище могло быть разве что в морге. Единственное место, в котором, как говорила Зия «запрещалось гадить». Я открыл холодильник, достав оттуда бутылку разведенного из концентрата апельсинового сока за 55 центов и сделал глоток прямо из горла. Химия, из которой варганили эту дрянь уже начала горчить, но пока не скисла, так что пить было сносно.

Ник присел за пошарпанный стол.

— Стой! — оторвавшись от бутылки, остановил его я. — Там вчера из туши свиньи кровь пускали. Отвечаю, Вито как всегда после себя нормально не убрал. Заляпаешь свои мажорские брюки.

Он недоуменно уставился на меня, и я перевел взгляд на потолок, откуда свисал железный крюк.

— Врагов семьи на нем же подвешивают, — улыбнулся я.

— Чего-чего? — на этом моменте он должен был поперхнулся воздухом, но это случилось на пару секунд позже, когда из-под пола постучали.

Бум, бум, бум!

По деревянным доскам прошлась пара глухих толчков.

— Что это за черт? — воскликнул Ник и подпрыгнул, в ужасе раскрыв глаза. Клянусь, они стали размером с квотер.

Стук повторился!

— Твою же… — но договорить он не успел, потому что входная дверь, скрипя, распахнулась, и Клара, прошествовав сразу в кухню, отвесила Нику подзатыльник, ругаясь:

— Не сквернословь в доме!

Тот наклонился как при артобстреле, не ожидая внезапного нападения. Сверкнул глазами туда и обратно. Потер ушибленный затылок. И уставился на меня. Я пожал плечами, мол сам виноват — нарвался.

Из подвала раздался жалобный вой. Как будто кто-то закрыл там скулящую собаку. А потом пес смачно выматерился по-итальянски. Ник в ужасе застыл.

Тут уже я не смог сдержать гогота.

— Заткнись, Тони, — крикнула Клара, пихнув два пакета мне в руки. Все еще давясь смехом, я принялся раскладывать еду в холодильник, явно вообразивший себя истребителем. Каждый раз, когда включался компрессор он издавал такой звук словно пытался взлететь. «Вжууу, вжууу», — выл он.

Не отрывая настороженного взгляда от люка в полу, Ник обошел его по кругу и осторожно пересел на табуретку у подоконника.

«Вжууу, вжууу» — не затыкался холодильник.

— Тони — это один из племянников Зии, — сжалившись, пояснил я. — Его, остолопа, всей общиной месяц на работу устраивали. Вот только каждую пятницу ему сносит башню так, что он уходит в запой минимум до среды. Поэтому сам сдается нам в конце рабочей недели. У него там внизу диван даже есть. Теперь он заторчал мне двадцатку.

— Сколько раз говорить тебе, что родственники долги не возвращают, — ругнулась Зия и, кинув взгляд, в сторону Ника, спросила: — Голоден?

— Благодарю, но нет, — откликнулся тот, я прыснул. Потому что она не с ним, а со своим котом, усевшимся под табуретом, разговаривала.

«Вжууу, вжууу»

Я долбанул ногой по боковой стенке. Мотор заткнулся. Всё, конец взлетно-посадочной полосы.

— Тони, ты продул, — крикнул я, наклонившись к полу, согнувшись как башенный кран. — Он повелся!

Зия покачала головой.

— Кажется, мне пора, — попытался смыться Ник, и в эту секунду я подумал, что зря не поспорил с Тони, сколько времени понадобиться ему, чтоб ноги унести. Из этого дома еще никто так просто не уходил по собственному желанию.

— Беги, пока можешь! — прошептал я лишь губами.

— Сядь! — скомандовала Клара. Подошла и взяла Ника за подбородок, поворачивая его голову из стороны в сторону, тщательно рассматривая будто лошадь на рынке. — Младший сын Пачелли? — на итальянском спросила она.

— Нет, мэм, — как-то поняв, ответил он. — Я не итальянец. И… не местный вообще.

— Тогда кто? Очень уж у тебя мягкий говор.

— Француз, — ответил он. — И уже ухожу.

Он попытался встать, но жилистая рука пригвоздила его обратно к стулу.

— Сиди! Как твое имя, француз?

Я поймал его взгляд и помотал головой из стороны в сторону, припоминая «Я же тебе говорил». А потом кивнул на крюк.

— Николас, — стушевавшись, ответил он.

Окно на кухне распахнулось. Ник резко обернулся, наверняка ожидая очередную поставу, а потом отшатнулся, как будто его сдуло.

В оконном проеме, отодвинув пепельницу, сделанную из консервной банки, медленно появилась рука, как в старом шоу про семейку Адамс. Между пальцами ее была зажата сигарета. Следом показалась черноволосая макушка и сам чертов Майкл Кавано влез в наше окно.

— Э, Арти, — крикнул он с порога, вернее с подоконника, тыча в мою сторону длинным пальцем. — Закопанный под розовым кустом косарь вернул быстро!

— Все, что закопано на нашем участке автоматически становится нашей собственностью, — встала на мою сторону Зия. На самом деле это была ее идея, заначку раскопать. А деньги мы матери Майкла вернули. — Я Марии отдала.

Майкл раздраженно вскинул руки.

Двоюродный брат Клары был его биологическим отцом. Где он сейчас, никто не знал, и семья их едва сводила концы с концами. Сам Майкл жил по соседству и влезать в наш дом через окно было коронкой еще его отца по заверениям Зии лет так с пяти. Вот и младший сейчас так же приперся.

— Не маши, цветы разнесешь своими граблями.

— Да, не трогаю я, — открестился он, заправляя сигарету за ухо. «Зря это он. Совсем страх растерял», — подумал я, и точно, тетка тут же подлетела к нему, выбрасывая курево наружу.

— Если я еще раз обнаружу окурок в своем горшке с цветами, — пригрозила она, и сняв с ноги резиновый тапок, замахнулась, — клянусь я выбью из тебя эту дурь и даже не посмотрю на то, что ты Кавано.

— Да понял, понял я, Зи, — приобняв за плечи, Майкл смачно чмокнул ее в щеку, и Клара тут же оттаяла. — А это кто? — Кивнул он в сторону Ника.

Тетя что-то раздраженно пробурчала на итальянском.

На самом деле она была гостеприимной. Каждый, кому нужна помощь, знал, что в дом Кавано всегда открыта дверь. Через наш порог проходил конвейер безухих кошек, раненых собак, выгнанных мужьями-тиранами женщин, запивших родственников и бродячих детей. Поэтому она ни слова не сказала мне, когда на пороге появился Ник.

— Мне уже пора! — решил он вовремя воспользоваться шансом.

— Сиди! — «А ведь свобода была близко!» — Я еще завтрак не приготовила! — пригвоздила его взглядом Клара. Уйти, отказавшись от еды, в нашем доме было наивысшим оскорблением. — Как мать? — обратилась она уже к Майклу, бросив мне через стол луковицу. Зная, что от меня требуется, я принялся очищать ее.

— Взяла вторую смену в кафе, — он сорвал прямо из горшка веточку базилика и принялся громко жевать. — Вчера нам на дверь налепили из банка предупреждение.

— Бюрократы проклятые, — возмутилась Клара. Я отодвинул от нее нож, чтобы она не прибила кого ненароком.

— Пригнись! — что-что, а реакция в Ника была с детства отменная. В мою сторону над его головой пролетела пара помидоров. — Артур, нарезай мельче! — крикнула Зи, а потом хлопнула Майкла по руке, когда он попытался отщипнуть пару листов орегано. — Бесполезные мальчишки! — проворчала она.

Через пятнадцать минут, когда еда была приготовлена, мы расселись за столом.

— Помолимся! — провозгласила Клара, сложив на стол руки ладонями вверх.

Я оказался зажат между Майклом и Ником. Протянул руку. Тот неуверенно протянул свою в ответ.

— Боже, спасибо Тебе за эту еду! Благослови руки, которые приготовили ее! И дай нам благоразумие, чтобы мы помнили о потребностях других, — произнесла Клара на удивление на английском.

— Аминь! — ответили мы в несколько нескладных голосов.