Сьюзен Филлипс - Мой, и только мой
Он отвернул пробку, поднял бутылку к губам. Шотландское ожгло горло, полилось дальше. Не хочет она его видеть — вот и прекрасно. Пора ему возвращаться к нормальной жизни.
Но настроение от этих мыслей не улучшилось, более того, хотелось поднять голову к потолку и завыть. Он вновь глотнул виски, считая обиды.
Он предложил ей больше, чем любой другой женщине, он предложил ей свою дружбу, и что за это получил? Эту чертову дружбу ему швырнули в лицо только потому, что он не пожелал опускаться на колено и добровольно соглашаться до конца жизни выбирать гребаные обои!
Его рука сжимала горлышко бутылки. Он не сдастся. Есть много женщин и моложе, и красивее, женщин, которые не станут ссориться с ним из-за пустяков, которые сделают все, что он скажет, а потом оставят его в покое. Вот кого он хотел. Молодых и красивых, которые оставляли его в покое.
Новый глоток, и он прошествовал в кабинет, чтобы надраться по-настоящему.
Джейн не могла уехать, не попрощавшись с Энни. А значит, не могла полностью сдаться наваливавшемуся на нее горю. И по дороге на гору Страданий она часто мигала, изгоняя слезы, и набирала полную грудь воздуха, чтобы хоть немного успокоиться. Она только порадовалась, не заметив у дома автомобиля Линн: значит, она сможет попрощаться без нежелательных свидетелей.
Дом теперь выглядел иначе. Кэл выкрасил его в белый цвет, поправил перекосившиеся ставни и провалившееся крыльцо. Входя, она гнала от себя воспоминания о том, как весело они смеялись, когда работали вместе.
Добравшись до кухни, она увидела Энни сквозь сетчатую дверь. Та сидела на солнышке и ломала длинные стручки фасоли. Наблюдая за неловкими движениями раздутых артритом пальцев Энни, Джейн захотелось взять у нее миску и самой ломать стручки. Внезапно она подумала, что это занятие может сыграть важную роль в ее жизни, перебросить мостик ко всем тем женщинам, что прошли по этому свету до нее. Ко всем женщинам в истории человечества, ломавшим стручки фасоли и переживавшим страдания из-за мужчин, не ответивших на их любовь.
Она прикусила губу, вышла на крыльцо. Энни повернулась к ней:
— Давно пора заглянуть ко мне.
Джейн села рядом с Энни на переносной стул с парусиновым сиденьем, посмотрела на миску со стручками, стоявшую на ее коленях, обрывок газеты, на котором уже высилась горка отходов. Джейн почувствовала, что нет для нее сейчас более важного дела, чем ломать стручки зеленой фасоли.
— Можно я?
— Я не люблю, чтобы что-то пропадало.
— Хорошо. — Ее руки дрожали, когда она брала миску. Сосредоточившись, она наклонилась над миской, взяла стручок, осторожно оторвала кончики. Вероятно, оторвала сколько надо, потому что Энни ничего не сказала. Они упали ей на платье, она же начала ломать стручок.
— Эти стручки из магазина. У меня на огороде они куда лучше.
— Жаль, что я их не увижу. — Голос не выдал ее. Разве что чуть-чуть.
— Они вырастут задолго до того, как у Кэла начнется предсезонный сбор и вы оба уедете в Чикаго.
Джейн не могла произнести ни слова. Взяла второй стручок, ухватилась за кончик, оторвала.
Несколько минут она занималась стручками, а Энни следила за пташкой, перескакивающей с ветки на ветку растущей у дома магнолии. Но умиротворенность Энни и теплые солнечные лучи ничуть не успокаивали Джейн. Не помогала и фасоль.
Слеза скатилась с ресниц, проложила путь по щеке, шлепнулась на платье. Еще одна, вторая, третья. Целый ручеек. Она продолжала ломать стручки и отказалась от борьбы с горем.
Пташка улетела, Энни переключилась на белку. Одна из слезинок Джейн упала в миску с фасолью.
Энни начала что-то напевать себе под нос. Джейн покончила с последним стручком, уставилась в миску, дабы убедиться, что целых не осталось.
Энни сунула руку в карман старого фартука, достала розовую салфетку, протянула Джейн. Та вытерла глаза, щеки, обрела-таки голос.
— Я… мне будет т-так вас недоставать, Энни, но я этого больше не вынесу. Я должна уехать. О-он меня не любит.
Энни поджала губы.
— Калвин, он не знает, что чувствует.
— В его возрасте пора бы и знать. — Джейн сердито сморкнулась в салфетку.
— Не встречала второго такого мужчину, которому так не хочется взрослеть. Обычно с возрастом борются женщины.
— Я не могла не попрощаться. — Она приподнялась и едва не выронила миску.
— Сядь, а не то рассыплешь фасоль.
Джейн подчинилась. Энни с трудом встала со стула.
— Ты хорошая девочка, Джейни Боннер. А он скоро придет в чувство.
— Я так не думаю.
— Иногда жене требуется немного терпения.
— Боюсь, мое иссякло. — Новые слезы покатились по щекам. — Кроме того, жена я не настоящая.
— А вот это уже полная чушь.
Слов спорить у нее не нашлось, поэтому она просто обняла хрупкую старушку.
— Спасибо за все, Энни, но мне пора. — Еще раз прижав ее к себе, она направилась к дому.
И увидела Линн Боннер, стоящую на заднем крыльце.
Глава 19
— Ты оставляешь моего сына?
На лице спускающейся с крыльца Линн отражались злость и недоумение. Сердце Джейн упало. Почему она задержалась так надолго? Почему просто не попрощалась с Энни и не уехала? Она быстро отвернулась и рукой вытерла мокрые щеки.
Паузу заполнила Энни:
— На обед у нас будет фасоль, Эмбер Линн, и я потушу ее со свиным жиром, нравится тебе это или нет.
Повернувшись, Джейн вновь постаралась войти в роль высокомерной невестки, какой привыкла видеть ее Линн.
— Вам надо только радоваться, — удалось выдавить ей из себя. — Я была ужасной женой.
Но эти лживые слова едва не вызвали новый водопад слез. Она была ему лучшей женой, черт бы его побрал! И лучшей жены, чем она, ему никогда не найти! Джейн вновь отвернулась.
— Неужели? — В голосе Линн звучала неподдельная тревога.
Джейн поняла, что разрыдается, если немедленно не покинет этот дом.
— Мне надо успеть на самолет. Будет лучше, если вы поговорите с Кэлом. Он все вам объяснит.
Она двинулась к углу, но не сделала и двух шагов, как ее остановил изумленный вскрик Линн:
— Господи, да ты же беременна!
Она посмотрела на Линн и увидела, что та уставилась на ее живот. Автоматически опустила глаза и только тут заметила, что подсознательно прикрыла живот рукой. Материя натянулась, и тайное стало явным. Руку Джейн убрала, но это уже ничего не меняло.
Линн изумленно воззрилась на нее:
— Ребенок Кэла?
— Эмбер Линн Глайд! — одернула ее Энни. — Что ты несешь?
Но Линн нисколько не смутилась.
— Откуда мне знать, его это ребенок или нет, если я ничего не понимаю в их отношениях? Я понятия не имею, что они друг в друге нашли и как познакомились. Я даже не знаю, почему она плачет. — Тут голос у Линн дрогнул. — Должно быть, произошло что-то серьезное.
