Дина Маккол - Запретная страсть
Глава 17
Было около шести вечера. Джексон отсутствовал уже пять часов. Он еще никогда не уезжал так надолго.
Несмотря на усталость, Ребекке не спалось. Немного оправившись после пережитого шока, она то бесцельно расхаживала по дому, то вдруг принималась за уборку, но все это не облегчало ее страданий.
В течение получаса ей трижды мерещилось, будто к дому подъезжает пикап, и всякий раз оказывалось, что она ошиблась: это был или шум ветра, или резко тормозил какой-нибудь грузовик на автостраде. Ребекка то и дело бросалась к окну и отходила от него с ощущением все возрастающего беспокойства.
Что, если он вообще не вернется? Что, если…
И вдруг зазвонил телефон. Мгновенно позабыв о своих тревогах, Ребекка помчалась в комнату.
Это Джексон. Наверное, что-то случилось с мотором или шина лопнула!
— Алло!
— Ребекка! — заорал Пит, совершенно не обратив внимания на ее дрожавший голос. — Включай скорее телевизор!
— Пит? Это ты? А в чем дело?..
— Включай! — вопил старик. — Любую местную программу! Думаю, это передают сейчас по всем сразу.
— О чем ты говоришь? Что передают?
— О, Господи помилуй, детка! Включай и не спорь со мной! — Пит бросил трубку.
Столь бесцеремонное поведение Пита испугало Ребекку. И тут на экране появилось лицо Джексона, раздался голос репортера, который кричал что-то в микрофон, и она рухнула в кресло, дрожа всем телом.
— …самая невероятная история…
Но слова пролетали мимо ее сознания. Ребекка видела только Джексона, стоявшего перед телекамерами.
— О Боже мой!.. — стонала она, обхватив себя руками.
— …публичное заявление будет сделано в ближайшие минуты. Мы ждем только согласия врача. Как я уже говорил, это невероятная история — история любви и преданности, которые…
Ребекка судорожно вцепилась в ручки кресла, чтобы не свалиться на пол. Телефон трезвонил вовсю, но она была не в силах даже пошевелиться, не то что говорить.
Ребекка закрыла глаза, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Но ведущая местного канала начала рассказывать о том, как Джексон попал в тюрьму, и она слушала ее затаив дыхание… а в душе что-то рвалось и умирало.
— Нет, Молли! Нет, черт побери! — умолял Джексон, расхаживая по кабинету доктора Фрэнко. — Ты не должна делать этого — после всего, что ты вынесла. А если тебя арестуют? И ты всю оставшуюся жизнь проведешь за решеткой… только совсем в другой компании?
Он был готов пасть на колени перед сестрой, которая после первой же встречи с ним стала совсем другим человеком.
— Ты ведь не знаешь… не можешь знать… что это такое — тюрьма.
Но Молли Рул твердо стояла на своем. Она приняла решение еще несколько часов назад, и, к ужасу Джексона, врач поддерживал ее на все сто процентов.
— Я должна рассказать. Эй Джи. Я не смогу жить дальше с чувством вины. Я потеряла рассудок, а ты — свободу… не говоря уже о добром имени.
Джексон застонал и обнял ее — чуть ли не в тысячный раз за последние три часа. Когда Молли очнулась от обморока, он сразу почувствовал, какая с ней произошла метаморфоза. Ее глаза, по-прежнему заплаканные и распухшие от слез, вдруг ожили. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять: Молли вернулась — та Молли, которую он любил и знал. Фрэнко назвал это истерической амнезией, а Джексон — возвращением к жизни.
И вот теперь еще одна, новая причина для страха. Если Молли осуществит задуманное, все полетит к черту.
— Публичное признание? Да они растерзают тебя!
Голос Молли дрожал, но в ее словах звучала непоколебимая решимость.
— А мне плевать! Твой арест тоже вызвал много шума. И я хочу публично снять с тебя обвинение. Кроме того, доктор Фрэнко рассказал, как ты выгораживал меня. Не важно, что будет со мной. А тебе следовало еще пятнадцать лет назад выложить правду.
— А потом тебя заставили бы рассказать всему свету о том, что творил этот сукин сын? И мне пришлось бы это слушать? Ну уж нет!
— Тебе пришлось куда хуже из-за того, что я лишилась рассудка и памяти.
Глаза Джексона стали похожи на кусочки льда.
— Ты сама не знаешь, о чем говоришь… зато я знаю. Из тебя вытянут все… все грязные, мерзкие подробности до единой, а потом эти подонки будут с наслаждением смаковать их.
Молли со стоном закрыла лицо руками. Ей до сих пор было так больно рыться в прошлом! А теперь еще надо публично признаться в том, что она долгие годы скрывала от самой себя… Она не выдержит, умрет… А может быть, нет?..
Но тут вмешался доктор Фрэнко:
— Одно дело — тогда, а другое — сейчас. В семидесятые годы проблемы инцеста и сексуального насилия, особенно по отношению к детям, обсуждались редко. В наши дни об этом говорят открыто. И да поможет Господь человеку, которого обвинят в подобных преступлениях! Потому что толпа растерзает его еще до вынесения приговора, не разбираясь, виновен он или нет. Я уверен: ваша сестра и дня не проведет в тюрьме.
Джексон ругался, умолял, метался по комнате, но все было бесполезно. Фрэнко уже вызвал адвоката, работавшего в корпорации, которой принадлежал приют «Азалия». Тот согласился временно представлять интересы Молли, связался с прессой и телевидением и подбросил им кое-какую информацию, да так ловко, что журналисты, не зная толком, в чем дело, устроили настоящую сенсацию. Главная роль отводилась Молли: она сама должна была поведать миру свои тайны.
В дверь кабинета постучали, и на пороге появился санитар:
— Доктор Фрэнко, вас ждут.
Молли резко обернулась и заломила руки, волнуясь, словно ребенок, которому предстоит выйти на сцену и прочитать стихотворение. Джексон помрачнел как туча. Ему хотелось схватить сестру и удрать с ней куда-нибудь подальше.
Доктор Фрэнко внимательно наблюдавший за их поведением, решил, что самое худшее для брата и сестры — продолжать молчать и дальше.
— Скажи, что мы уже идем, — отозвался психиатр и протянул руку. — Молли? Ты готова, дорогая?
Джексон встал между ними и властно обнял сестру за плечи. Конечно, он моложе Фрэнко, но на несколько дюймов выше его ростом и, уж во всяком случае, намного сильнее. А кроме того, Молли — его сестра.
— Я пойду с тобой, Молли. Если тебе будет тяжело, просто обопрись на меня, — прошептал он и нежно поцеловал ее в лоб.
У Молли задрожал подбородок и на глазах выступили слезы.
— Я всегда так и делала. Эй Джи. Вот что довело нас до беды.
У Фрэнко сердце разрывалось от жалости к ним обоим. Джексон Рул… он всегда хотел быть опорой для своей сестры.
Громкий стук в парадную дверь сопровождался неразборчивыми ругательствами. Ребекка соскочила с кресла и, спотыкаясь, побежала выяснять, в чем дело. По телевизору в это время передавали информацию о семье Рулов, которую репортерам удалось раскопать в архивах. Главное событие — пресс-конференция — было впереди. А пока зрителям приходилось довольствоваться весьма скудными и разрозненными сведениями. Все разговоры в основном вертелись вокруг темы сексуального насилия над детьми; выдавались и кое-какие сплетни о жизни Джексона в тюрьме «Ангола».
