Пейдж Тун - В погоне за Дейзи
— Она плохо управляется, — в сердцах бросает он, срывая с себя шлем.
— Что не так? — спрашивает Дэн.
— Что-то не так! — Луиш стягивает перчатки.
— Дружище, мы не сможем тебе помочь, если ты не скажешь нам, что именно не так.
— Да не знаю! — кричит Луиш, и Дэн уводит его в переговорную.
— Он всю дорогу такой? — обращаюсь я к Холли.
Она кивает. Не думаю, что смогу снова смотреть на гонки.
В итоге Луиш оказывается на двенадцатом месте и даже не попадает в третью квалификационную сессию. Пьер выступает лучше и завтра будет стартовать с шестого места, но это едва ли дает хоть малейший повод для радости.
Вечером в субботу Холли нерешительно заводит разговор о планах на вечер. Мы живем в гостинице в центре Милана, откуда рукой подать до Пьяцца-дель-Дуомо, где полным-полно классных баров и клубов.
— Я никуда не пойду, — отрезаю я.
— Понимаю. — Подруга присаживается на край моей кровати. Я лежу, подложив под голову три подушки, и тянусь за пультом от телевизора.
— А ты иди, — настаиваю я. — Ты не обязана снова составлять мне компанию. — Прошлый вечер мы провели в гостинице за просмотром романтического фильма, заказав еду в номер.
— Ну... — Холли слегка нервничает. — Я могу попозже заскочить повидать Саймона. Но только если ты не против, — быстро добавляет она.
Каталина на эту гонку не приехала, а вчера Саймону пришлось ужинать со спонсорами.
— Конечно, — соглашаюсь я. После всего ожидания, что Холли мне откроется, теперь очень странно слышать, как она о нем говорит.
Холли отправляется в ванную переодеваться, а я переключаю каналы, стараясь не думать о том, что она, вероятно, специально для Саймона надевает кружевное белье. Когда подруга наконец с застенчивым видом уходит, я вздыхаю и выключаю телевизор. Не почитать ли книгу? Но нет, три страницы и полчаса спустя понимаю, что не восприняла ни одного слова.
Что-то заставляет меня вспомнить Бахрейн и то, как Луиш мчался по проложенной в пустыне трассе. Комментаторы сравнивали его с Айртоном Сенной, одним из величайших гонщиков современности. Теперь о подобных сравнениях и речи не шло. Интересно, прекратила ли свои нападки английская пресса?
Можно пойти повидать его... Если Холли права, Луиш не отправился с парнями в город. Интересно, впустит ли он меня или просто захлопнет передо мной дверь? Есть только один способ выяснить. Исполненная решимости, спрыгиваю с кровати и хватаю ключ от номера, даже не потрудившись сменить рабочую одежду или посмотреть в зеркало.
Номер Луиша тремя этажами выше моего. Взбегаю вверх по лестнице вместо того, чтобы подняться на лифте, и прибываю туда слегка запыхавшаяся.
Он открывает дверь спустя двадцать секунд и смотрит на меня, хмурясь в замешательстве.
— Привет, — говорит он.
— Луиш, привет. — Я пытаюсь перевести дыхание и смотрю на него исполненным надежды взглядом. — Можно войти?
Без единого слова он делает шаг назад, пропуская меня внутрь.
В номере царит бардак. По полу и всей гостиной раскидана одежда. Бросив взгляд в ванную, вижу сваленные на пол грязные полотенца. Громко орет телевизор.
Хозяин и не думает извиняться за свалку, подводя меня к дивану. Поднимаю его шлем и комбинезон, кладу их на журнальный столик, а затем присаживаюсь на краешек кресла и жду, пока Луиш шарит в углу дивана. Наконец он извлекает оттуда пульт от телевизора. Целясь в экран, уменьшает громкость, прежде чем откинуться на спинку дивана и положить ноги на столик. На меня он не смотрит.
— Как ты? — спрашиваю я.
— Что ты здесь делаешь? — отвечает он вопросом на вопрос.
— Хотела проверить, как ты, — растерянно признаюсь я.
— А тебе не все равно? — Темные глаза Луиша встречаются с моими, и я поражаюсь пристальности его взгляда.
На мгновение перевожу взор на беззвучно сменяющие друг друга картинки на экране, прежде чем снова посмотреть ему в лицо.
— Нет, не все равно.
Луиш почесывает бороду.
— Я думал, ты ушла навсегда.
— Прости, что разочаровала.
Он откидывает голову на спинку дивана и глубоко вздыхает.
— Ты неважно выглядишь, Луиш, — в конце концов начинаю я.
Он пожимает плечами.
— Что собираешься с этим делать? — настаиваю я.
Он снова пожимает плечами:
— Ничего.
— Нельзя дальше себя истязать, — говорю я. — Ты должен простить себя.
— А ты меня простила? — огрызается он.
— Да! — восклицаю я. — Да мне и нечего было тебе прощать. Ты был не виноват!
Лицо Луиша перекашивается, и я в шоке смотрю на него, понимая, что он вот-вот расплачется.
— О боже, Луиш, прости меня. — Я встаю с кресла и усаживаюсь рядом с ним на диване.
— Нет, нет. — Он протягивает руку, пытаясь сказать, чтобы я ушла, но я хватаю ее и крепко сжимаю. — Пожалуйста, — отворачиваясь, умоляюще просит он.
— Ты был не виноват, — тихо, с сочувствием повторяю я.
— Не надо! — Его душат слезы, и я притягиваю Луиша к себе, обнимая за шею. Он утыкается в меня лицом и начинает всхлипывать. Мое горло сжимается, а к глазам подступают слезы, потому что я разделяю его боль. Я не могу позволить себе думать об Уилле, иначе сама окажусь в состоянии еще хуже, чем Луиш, а мне сейчас нужно оставаться сильной ради него.
Наконец он отстраняется.
— Хочешь салфетку? — с запозданием спрашиваю я, роясь в кармане в поисках бумажных платков. В последнее время я без них никуда не выхожу.
— Спасибо, — хрипло благодарит он, берет ее и шумно сморкается. Я слегка отодвигаюсь, чтобы дать нам обоим немного места.
— Nossa Senhora, — вздыхает он, откидываясь на спинку дивана и глядя в потолок. — Ты не пошла сегодня гулять? — Луиш поворачивается ко мне. Глаза у него красные и все еще блестящие от слез.
— Нет, — качаю головой я.
— А Холли?
— Она с Саймоном.
Он кивает и снова смотрит на потолок.
— Так странно вернуться, — говорю я.
Он отвечает не сразу.
— Где ты была?
— В Нью-Йорке. У родителей.
— И как? — Он бросает на меня взгляд.
— Ужасно. — Пауза. — А как твоя семья?
— Хорошо. Ну, то есть… — Он нерешительно замолкает.
— Что такое?
— Да ничего, — отмахивается он.
— Расскажи. Как твоя мама?
— Ну… Все это… — Луиш машет рукой, обводя комнату. — Понимаешь, она из-за этого волнуется, — с трудом заканчивает он.
— То есть? Она волнуется из-за гонок?
— Вообще из-за всего. По любому поводу.
Я в недоумении.
— Она читала о тебе в газетах?
— Угу. — Луиш садится прямее. Заметно, что его трясет.
— Луиш, нельзя верить всему, что пишут. Может, ей лучше совсем не читать желтой прессы, как это делаю я.
