Джин Реник - Обещания
Матт внимательно посмотрел на девушку, чтобы удостовериться, что она не пострадала серьезно, и обнаружил несколько синяков на предплечье. Ее дамская сумочка исчезла. Скорее всего, воры выбросят сумочку где-нибудь поблизости на дорогу, и если они работают без перчаток, на ней окажутся отпечатки пальцев.
Он сложил в хозяйственную сумку все, что осталось от купленных Линной продуктов и, машинально подобрав с дороги осколки стекла, бросил их в кусты. Линна наотрез отказалась ехать в больницу, и к тому времени, как они подъехали к пансиону, у нее развилось послешоковое состояние. Она так сильно дрожала, что ему пришлось ее поддерживать по пути от машины к дому. Лицо девушки было перекошено от боли, и она призналась, что у нее нестерпимо болит голова.
Матт усадил Линну на кухне на стул и, быстро осмотрев ей затылок, обнаружил огромную, с куриное яйцо, шишку. На коже головы, однако, повреждений не было. Он не мог заставить ее позвонить родителям, а также отвезти в пункт медицинской помощи, потому что она не соглашалась. Он решил набрать 911, чтобы вызвать дежурного врача и патрульную машину. Возле телефона лежала записка Анни: она вернется не раньше трех часов.
Линна попросила чаю, и Матт занялся его приготовлением. Правая кисть девушки постепенно синела — этот подонок так грубо стаскивал кольцо с пальца, что обломал ей почти все ногти на руке. Она так сильно дрожала, что даже не могла держать чашку. Он сам стал осторожно подносить горячий напиток к ее губам. Если бы на теле девушки были какие-либо серьезные ранения, он бы, не задумываясь, вызвал «скорую» вне зависимости от желания пострадавшей.
Когда Линна повернула голову, он заметил на ее шее сзади кровоточащую рану. Ублюдок задел кожу чем-то острым, когда срывал ожерелье. Матт взял один из тазиков Анни, налил в него воды и добавил жидкого мыла, потом сходил в ванную и принес мягкое полотенце. Аптечку он нашел в шкафчике на кухне. Все было готово для того, чтобы промыть рану. Теперь, внимательно присмотревшись, он понял, что девушке было больше, чем те девятнадцать-двадцать лет, которые он дал ей сначала. И выглядела она гораздо привлекательнее, чем тогда, на дороге, с искаженным от страха лицом. Несмотря на только что пережитый ужас, она вела себя на удивление мужественно, стараясь не поддаваться эмоциям и физической боли. Наверное, незрячая жизнь ее многому научила. Опустившись возле нее на колено, он расстегнул ворот кофточки и стал как можно осторожнее промывать царапины от ногтей на шее.
— Он был невысокого роста, — сказала она дрожащим голосом. — Но такой тяжелый. И, похоже, не из спортсменов.
— Вы можете узнать его, если увидите? Я имею в виду, услышите…
Она наверняка помнит какие-то ощущения. Запахи. Проклятье! Где, черт возьми, патрульная машина? Должен же кто-то задать ей все эти вопросы, пока детали не исчезли из памяти.
— Думаю, да. Я хорошо запоминаю голоса, — она улыбнулась ему в тот момент, когда отвечала, и он поразился, до чего красивым стало ее лицо.
Смазанные йодом раны на шее превратились в неровные оранжево-красные полосы. Отложив в сторону смоченный йодом ватный тампон, он подул на эти полосы, чтобы они побыстрее высохли, забыв, что она не видит. Линна вздрогнула от неожиданности и подпрыгнула на стуле, затем поежилась.
— Когда я была маленькой, мой папа делал точно так же, — сказала она через секунду, все еще не в силах успокоить голос. — У вас есть дети?
— Я не женат, — Матт встал с колен и, разогнув замлевшую спину, обошел ее стул и остановился позади. — Если вы расстегнете еще пару пуговиц, я смогу перевязать и вот этот порез.
Лучше всего было чем-нибудь занять девушку. Она кивнула и дрожащими пальцами стала расстегивать блузку, придерживая ее на груди другой рукой.
Осторожно, чтобы не смутить, Матт открыл шею ровно настолько, насколько требовалось. Неожиданно она расплакалась, мучительные рыдания сотрясли все тело. Он сжал ей плечо и взял за здоровую руку, но она никак не могла успокоиться.
— Я не в силах была помешать ему, — судорожно всхлипывая, пожаловалась она. — Я не видела, не знала, что делать.
Слезы ручьем текли по ее лицу. Она была сломлена.
— Я даже сейчас не могу помочь вам… — горе переливалось через край.
Он попытался успокоить ее, как маленькую девочку:
— Все уже прошло. Больше никто вас не обидит. Но она расплакалась еще горше:
— Я не могу ничего сделать. Я не могу… Нельзя же быть такой беспомощной, — причитала она.
Через несколько минут Линна успокоилась, и Матт, достав из кармана ее юбки носовой платок, стал вытирать ей слезы.
— Простите, — сказала Линна срывающимся голосом, пытаясь взять себя в руки. — Все уже в порядке.
Она тяжело вздохнула и принялась объяснять ему свое состояние:
— Это все потому, что такого ужаса я не испытывала… — она остановилась, чтобы сделать глубокий вздох — …с тех пор, как узнала, что никогда уже не буду видеть, — тихим голосом закончила, она.
Матт не знал, что ответить. Он не мог отвести взгляд от, ее заплаканного лица, от глаз, чистых и красивых, но совершенно безжизненных. Он совершенно не разбирался в таких болезнях, как слепота, но ее огромные серые зрачки, оставаясь неподвижными, не расширялись и не сужались, а, замерев смотрели куда-то вперед, свидетельствуя, что прежде она видела.
— Как это, должно быть, страшно — потерять зрение, — сказал Матт, машинально произнеся вслух то, о чем подумал.
Линна закивала головой, и движение причинило ей боль, она тихонько застонала. Он снова взглянул на порез на шее. Из него текла кровь и нужно было как-то остановить ее. Не забывая, что находится с ней наедине, он осторожно отвернул касавшийся раны и промокший от крови ворот блузки и, собрав волосы с шеи, приподнял их, чтобы не мешали.
— Подержите вот так.
Она подняла руку и накрыла своей ладонью его ладонь, удерживавшую волосы. Теперь Линна немного успокоилась и могла ему помочь. Когда рука Матта выскользнула из-под ее руки, он вдруг почувствовал, что это прикосновение взволновало его — такого он еще ни разу не испытывал за те годы, что ему приходилось оказывать помощь пострадвшим на улице. Он приписал это своей крайней усталости и продолжил обследовать порез. Оказание первой помощи раненым гражданам, как мужчинам, так и женщинам, было обычным для него делом. Мысли Матта закрутились вокруг событий прошлых лет, унося его из этой комнаты. Он и раньше имел дело со слепыми. Ему встречались действительно незрячие люди, встречались и прикидывавшиеся слепыми мошенники. Молодые и старые. Честные люди и преступники. Были среди них и наркоманы. Кого только не довелось ему повидать на своем веку! «Все вполне объяснимо, — решил он. — Совершенно естественно. Ты чертовски переутомился, и тот факт, что она беспомощна и не может запретить смотреть на себя, когда ты этого захочешь, играет твоим воображением».
