Беверли Бартон - Самый желанный мужчина
«Если ты будешь постоянно думать о завтрашнем дне и волноваться, время от этого быстрее не пойдет. И то, что ты на несколько часов сбежала от Макса, также не спасет тебя от Макса. Признайся, ты просто дала себе короткую временную передышку».
Джоли вынуждена была признать, что когда Макс Деверо чего-то хочет, то он представляет собой силу, с которой нельзя не считаться. А то, что сейчас он хочет ее, совершенно ясно.
— Леди и джентльмены, к сожалению, я должен попросить вас освободить зону бассейна, — объявил мистер Фритц. — Нам нужно провести небольшой ремонт. Прошу прощения за неудобства и ценю ваше понимание. Через пару часов бассейн будет снова открыт.
Джоли вздохнула. Только устроилась и уже почти расслабилась, зная, что обезопасила себя от присутствия Макса, как менеджер отеля вдруг решил закрыть бассейн. Здорово. Просто супер.
Джоли встала, взяла полотенце и крем для загара и пошла за другими постояльцами отеля.
К ней подошел мистер Фритц:
— Мисс Ройял, не уходите, пожалуйста. Для вас зона бассейна не закрыта.
— Не понимаю…
— Благодарю вас, мистер Фритц.
В открытой калитке, за которой начиналась узкая, утопающая в зелени кирпичная дорожка к отелю, появился Макс.
— О!..
Джоли сразу все поняла. Макс Деверо пожелал полного уединения у бассейна, поэтому он щелкнул пальцами, и менеджер отеля закрыл бассейн для остальных постояльцев.
Мистер Фритц поспешно удалился и закрыл за собой декоративную деревянную калитку. Макс подошел к Джоли, держа в каждой руке по высокому стакану. Сердце Джоли пустилось вскачь, но она усилием воли попыталась его успокоить и тут же мысленно рассмеялась собственной глупости. Успокоишься тут, как же. Ну да, Макс в темно-синих плавках похож на полуобнаженного греческого бога. Ну да, он совершенно неотразим. Нуда, ее тело уже отреагировало на его появление. Но все это не имеет значения. Между ней и Максом ничего не произойдет. Она была бы просто дурой, если бы упала в его объятия. Завести незначащий роман, а потом, когда он закончится, разойтись в разные стороны — об этом не может быть и речи.
Макс протянул Джоли один стакан. Она бросила полотенце и солнцезащитный крем на пол патио и взяла напиток, стараясь не касаться руки Макса. Он сел в шезлонг рядом с тем, который она только что освободила, растянулся, демонстрируя длинное гибкое тело и отпил из стакана оранжевый, с розовым, напиток.
— Ммм… неплохо. — Он поставил стакан на пол рядом с шезлонгом. — Бармен сказал, что этот коктейль называется «Коралловая вьюга».
Джоли подошла ближе, посмотрела на Макса сверху вниз и недовольно спросила:
— Тебе не приходило в голову, что я спустилась сюда для того, чтобы избавиться от твоего общества?
— Нет, никогда не приходило. — Макс потянулся, сплел пальцы и положил руки за голову. — Можешь помазать меня солнцезащитным кремом?
Джоли присела на краешек шезлонга, скептически покосилась на коктейль, потом немного отпила через соломинку. Нечто фруктовое, сладкое и приятно освежающее. Она сделала еще несколько глотков, поставила стакан на пол и хмуро посмотрела на Макса:
— Если думаешь, что я до тебя дотронусь, то ты сошел с ума.
Макс издал негромкий смешок.
— Чего ты так боишься, chere?
— Черт возьми, Макс, почему ты все время называешь меня chere? Мне действует на нервы, когда я слышу это ласковое обращение из твоих уст. Ты небось каждую женщину, которая кажется тебе привлекательной, называешь chere! Тебе правда кажется, что женщины находят такое обращение невероятно романтичным?
Макс снял темные очки и посмотрел Джоли в глаза:
— Я никогда никого не называл chere. Никогда.
Это было не то признание, которое Джоли хотела услышать. Она не хотела быть для Макса особенной ни в каком смысле. Если бы она думала, что она всего лишь одна из многих томящихся от любви дурочек, поддавшихся его опасному обаянию, ей было бы легче его оттолкнуть.
— Тогда почему называешь меня? — спросила она.
— Потому что тебе это слово подходит. И оно соответствует моим чувствам по отношению к тебе.
«Не дай ему с помощью сладких речей пробраться в твое сердце — и в твою постель! Какие у тебя основания думать, что Макс не такой, как его мать? Он вполне может быть таким же манипулятором, как Джорджетт, человеком, который использует других и берет у них то, что ему нужно. Но разве ты по-прежнему уверена насчет Джорджетт? Разве ты не начинаешь верить, что она по-настоящему любила твоего отца?»
— Ты услышал это обращение от какого-то мужчины, когда был в Новом Орлеане? Или, может быть, твой дядя Перри обращается так ко всем своим подружкам, он ведь выходец из Нового Орлеана?
— Что-то ты очень волнуешься из-за какого-то маленького словечка.
Джоли подвинулась к спинке шезлонга и скрестила руки на груди.
— Это ты раздуваешь из пустяка невесть что.
— Ты действительно хочешь знать, кто обращался так к женщине, которая занимала особое место в его жизни?
Джоли замотала головой:
— Нет. Я не уверена, что хочу это знать.
У Джоли вдруг возникло тревожное предчувствие, в мозгу сформировалось навязчивое предположение.
— По-моему, ты уже догадалась, не так ли? — Макс провел пальцем по руке Джоли от плеча до запястья. — Луис называл мою мать chere. И каким-то образом одно это короткое слово очень много говорило о его чувствах, о глубине его эмоций.
— Черт, мне следовало догадаться!
Джоли попыталась встать, однако Макс схватил ее за запястье. Она все-таки встала с шезлонга и попыталась освободить руку. Но Макс держал крепко. А потом вдруг неожиданно рванул ее на себя, и она, не удержавшись на ногах, плюхнулась к нему на колени. И тут же замерла совершенно неподвижно, даже, казалось, дышать перестала.
— Макс, отпусти, пожалуйста.
— Не могу.
По-прежнему держа Джоли за запястье, Макс развернул ее так, что она оказалась лежащей поверх него. Джоли не протестовала. Они лежали глаза в глаза, ее лицо — всего в нескольких дюймах над его лицом. Макс снял с Джоли темные очки. Его рука, лежавшая на ее спине, переместилась ниже и легла на ягодицу. Джоли замерла.
— Я этого не хочу! — сказала она.
— Хочешь.
— Нет, не хочу. То, что происходит между нами — что бы это ни было, — не принесет нам ничего, кроме страданий. Ты видел, что сделала безрассудная страсть с моим отцом и твоей матерью? Своим романом они причинили боль многим людям. А твой дядя Перри? Ясно, что он никогда так и не оправился от потери Лизетт. Он ведь так и не женился. А что любовь сделала с тетей Кларис! Она до сих пор любит своего Джонатана.
