Когда грянет шторм - Эмери Роуз Эндрюс
– Что ты собиралась сказать мне?
– Что ты тупица, раз позволил мне уйти.
– И ты бы оказалась права.
Я ухмыльнулась.
– Как и всегда.
Броуди рассмеялся.
Любопытство побудило меня спросить:
– Что заставило тебя изменить свое мнение?
– Я пришел к выводу, что за тебя стоит бороться. И что между нами было нечто большее, чем просто секс.
Я откинулась на подушку, мои губы растянулись в улыбке, а внутри все перевернулось. Боже, он и понятия не имел, какой счастливой меня сделали его слова.
– Тебе потребовалось слишком много времени. Я говорила тебе это с самого начала.
– Никому не нравятся всезнайки, – проворчал он. Я рассмеялась. – А теперь расскажи мне о придурке Дине.
– Хорошо, но при условии, что ты пообещаешь встретиться со мной, – парировала я.
– Договорились.
От удивления я вскинула брови. Он ответил без малейшего колебания.
– Ух ты. Это было легко, – не удержалась я. – В чем подвох?
– Его нет. Я принял решение еще до того, как позвонил.
– Что именно ты решил?
– Что проведу с тобой столько времени, сколько смогу. И попытаюсь найти способ, как это осуществить.
Мое сердце заколотилось, и я положила руку на грудь. Почему он не сказал этого в аэропорту и не избавил меня от недели душевных мук?
– А теперь начинай рассказывать, – попросил он.
Я вздохнула. Броуди старался меня защитить, так что я заранее знала, что ему не понравится эта история. И все же поведала всю правду, повторив большую часть разговора, который состоялся у меня с Дином и Лэндри в кафе в Лос-Анджелесе. По окончании рассказа я дала ему время собраться с мыслями и заговорить.
– Позволь мне прояснить ситуацию. Ты собираешься провести три месяца в туре со своим бывшим?
В его тоне слышалось обвинение, и мне это не понравилось.
– Да. Но между нами с Дином все кончено. Наши отношения закончились задолго до того, как я ушла от него. Сейчас нас волнует лишь музыка.
– Ага. Продолжай убеждать себя в этом.
Я прикусила язык, воздерживаясь от напоминания о том, что это он бросил меня в аэропорту без надежды на совместное будущее. Но суть не в этом. Мои отношения с Броуди не имели никакого отношения к решению помочь Лэндри.
– Я делаю это не ради Дина, а ради Лэндри. Он – моя единственная семья. Он – мой брат. – Броуди наверняка должен понять. Он бы сделал все ради Риджа. – К тому же я стольким ему обязана, – добавила я.
Он помолчал несколько секунд.
– Я понимаю, что он член семьи. Но если он навязывает тебе долг перед ним за то, что он вел себя как порядочный брат и делал то, что и обязан делать любой старший брат…
– Все не так, – перебила я его, сразу же вставая на защиту Лэндри. – Ты ошибаешься. Я правда многим ему обязана.
– Что ж, хорошо. Рад это слышать. – В его словах не слышалось ни капли радости, к тому же по его резкому тону казалось, будто он уже составил свое мнение о Лэндри, даже не встречаясь с ним.
– Тебе не кажется, что Ридж обязан тебе за то, что ты приютил его? – Как только я произнесла эти слова, мне захотелось забрать их обратно.
– Конечно, нет. Он ни черта мне не должен. Или он думает иначе? Ридж тебе что-то говорил?
– Нет, – быстро ответила я, пытаясь успокоить его. Моя очевидная проблема не имела к Риджу никакого отношения. – Он никогда не говорил мне ничего подобного. И я уверена, что ты ни за что не заставил бы его чувствовать себя обязанным. Ридж считает тебя замечательным братом.
Броуди усмехнулся.
– Вряд ли он бы так сказал. Ты просто вкладываешь слова в его уста.
Я слегка улыбнулась.
– Я умею читать между строк. Он бы точно сказал тебе это, вот только парни не очень-то умеют делиться своими чувствами друг с другом.
– Спасибо тебе, черт побери, за это.
Я рассмеялась.
– Не можешь справиться с гнетущими эмоциями?
– Да. Хватит уже обо мне. Расскажи мне о своем дне.
– Хмм. Ну сначала я позавтракаю. Овсянкой, свежими фруктами и чаем с лимоном и медом.
– Чай?
– Никакого кофеина.
– Диета рок-звезды.
Я рассмеялась.
– Ага. Потом позанимаюсь с личным тренером. После этого, скорее всего, выпью полезный смузи, а затем сделаю массаж. А днем улечу в Глазго. Потом проведу саундчек [40]. Съем что-нибудь легкое. Только белки и углеводы, никаких молочных продуктов. Затем сделаю прическу, макияж, подберу наряд и буду нервничать едва ли не до тошноты…
– Правда? – В его голосе слышался неподдельный интерес, как будто ему хотелось знать каждую деталь моего дня и как я провожу время. Что было мило. Однако в этом плане у меня имелось преимущество. Я познакомилась с его миром, а он не имел никакого представления о моем.
– Обычно нет. Это просто нервное возбуждение. Перед концертом.
– И на что оно похоже?
– Как будто я три метра ростом и пуленепробиваемая. – Я улыбнулась, вспомнив слова Ноа о Броуди в то утро, когда пришла приготовить смузи.
– Готов поспорить, находясь на сцене, ты и вправду в три метра ростом и пуленепробиваема. И ярко сияешь. Как и всегда. Даже в Техасе ты сияла без стробоскопов.
Боже, иногда он вел себя чертовски мило. Но вряд ли кто-либо видел эту очаровательную сторону Броуди. Волна тоски захлестнула меня, и я прижала руку к сердцу. Теперь, после его звонка и трепетных слов, я скучала по нему даже больше, чем всю прошлую неделю.
– Жаль, что ты не рядом, Ковбой, – прошептала я.
– Мне тоже.
Мы поговорили еще минут двадцать обо всем и ни о чем, пока мне не пришлось попрощаться и начать рабочий день. К счастью, он не вернулся к разговору о Дине и Лэндри.
Прежде чем попрощаться, мы решили встретиться в Лондоне в августе на заключительной неделе моего европейского этапа тура. Казалось, два месяца будут длиться вечно, однако он не мог приехать раньше, к тому же все и так скадывалось в нашу пользу. Он пробудет со мной целую неделю, но самое невероятное то, что последние четыре дня мы проведем на юге Франции в мини-отпуске на вилле, которую всегда арендовывает Бастиан, когда проводит турне по Европе. Оттуда я направлюсь в Рим, а Броуди вернется в Техас.
Забавно, что мне было грустно расставаться с ним еще до того, как у нас появился шанс
