Выбери меня - Эля Муратова

— Это обязательно?

— Безусловно. Второй ящик слева. Там есть упаковка. И спички.

В четыре руки втыкаем в гладкую поверхность торта обычные разноцветные свечки, продающиеся в любом супермаркете. Пересчитываю, боясь ошибиться.

— Тридцать один! — торжествующе.

Серёжа зажигает их все по очереди.

— Теперь нужно загадать желание!

— И оно сбудется? — спрашивает тихо.

— Обязательно, — так же, едва слышно шепчу ему в ответ. — Только выключи свет, так будет красивее.

Оставшись в полной темноте в комнате, освещённой лишь свечками на его именинном торте, пялимся друг на друга. Огоньки колышутся, отражаясь загадочным мерцанием в его потемневших глазах.

— Пора.

Серёжа смотрит на меня ещё несколько долгих секунд. Набрав полные лёгкие воздуха, задувает свечи.

Нас накрывает беспросветная ночь, когда я, выдыхая скопившийся в груди ком, повторяю сбивчиво:

— С днём рождения! Будь… счастлив.

Глава 47

Крайности

33-я неделя, декабрь

За неделю до нового года Серёжа уезжает в командировку. Не далеко, нет. Соседний город, всего триста километров отсюда. Это их первый с Русланом проект за пределами нашего населённого пункта.

Работы много. Наладить связи с поставщиками, найти сотрудников, организовать промоушен. Всё это требует Серёжиного присутствия. Я знаю, что он очень занят. Выбивается из сил, стремясь всё закончить к Новому году.

В последние пару месяцев мы стали общаться теснее, и я, безусловно, привыкла к присутствию Алёхина в своей жизни.

Теперь же, когда он уехал, я как будто испытала на себе «синдром отмены». Подавленное состояние, перепады настроения. Меня буквально ломает. Мотает туда-сюда, из крайности в крайность, как связку консервных банок, привязанную к багажнику авто.

Девять месяцев назад, когда мы только начали встречаться, Серёжа уезжал на какую-то конференцию. Помню, тогда меня зацепило, что он особо не пишет и не звонит, полностью погружённый в рабочий процесс.

Сказать, что сейчас что-то изменилось? Нет. Мне по-прежнему его мало. И по-прежнему не хватает. А ведь мы даже не пара с ним, в том самом смысле.

Это будет враньё, если я скажу, что не думаю об этом. Конечно, думаю! Постоянно. Но ничего не предпринимаю, трусливо предпочитая делать вид, что ничего не происходит.

С одной стороны, я боюсь разрушить то хрупкое равновесие, которое возникло между нами. Просто общаться, не переходя границы интимной близости, всегда сложнее. Иногда через телесный контакт люди преодолевают вброд целые реки недопонимания. Когда же ты вынужден держаться лишь за тонкую нить платонического общения, риск того, что она порвётся — несоразмеримо велик.

С другой стороны, я просто мастерски накручиваю себя сомнениями. Я беременна чужим ребёнком. Кому я нужна с таким «приданым»? Сколько в жизни случаев, когда мужчины уходят из семей, оставляя своих детей? Свою родную плоть и кровь. Отворачиваются от них, начиная всё с нуля, создавая новые семьи и рожая новых детей. А первый — что, получается? Блин комом? Грустно, горько. Но это так. Проза… К ни го ед. нет

Если иногда людям не нужен собственный сын, то чужой — тем более.

То, что я сказала Серёже — абсолютная правда. Я искренне считаю, что он заслуживает большего. Возможности стать отцом, держать на руках родного ребёнка. Того, чего я никогда не смогу ему дать скорее всего.

Я всё это понимаю. Но как говорится: легче сказать, чем сделать. Наплевав на возможные последствия, я просто наслаждаюсь сегодняшним днём. Пытаюсь взять от жизни всё, в ожидании того момента, когда она безвозвратно изменится.

Серёжа звонит, когда я принимаю душ. Наспех обернувшись полотенцем, торопливо переступаю через бортик ванны.

Ловлю свое отражение в зеркале напротив. Волосы распушились и стали влажными, щёки горят.

Немного поколебавшись, принимаю вызов. Не слишком горю желанием показываться перед Серёжей в таком виде, но ещё меньше хочется пропустить звонок. Ведь другого времени поговорить может просто не представиться.

— Эээ… — Алёхин смотрит на меня с экрана смартфона. Выглядит слегка офигевшим.

— Привет! — бодро приветствую его. Даже, наверное, чересчур бодро.

— Ты занята? Я тебя от чего-то… отвлёк?

Красноречиво пялится куда-то в область моей груди. Спешно подтягиваю полотенце повыше.

— Нет, нет. Я просто в душе была.

— Я вижу.

Сам он сидит, облокотившись на диван, судя по всему, в своём номере. Пуговицы белоснежной рубашки небрежно расстёгнуты на груди.

— Как у тебя дела? Дорохин согласился?

— Дааа, — Серёжа улыбается, явно довольный. — Помялся для виду. Но у него не было вариантов. Условия шикарные.

— Поздравляю!

— Спасибо. Почти неделя переговоров, но мы сделали это.

— Подожди минутку, пожалуйста.

Кладу телефон на поверхность стиральной машины камерой вверх.

— Ты можешь говорить, я тебя слышу! — кричу ему. — Просто переоденусь.

Натягиваю приготовленные заранее чистые трусики, следом — пушистый халат. Поразмыслив, снимаю его. Вешаю обратно на крючок. Выбираю топ на тонких лямках с кружевом.

Серёжа рассказывает о том, как прошёл сегодняшний день. Периодически вставляю в разговор свою реплику. Он говорит, что завтра привезут новое оборудование. Первая партия оказалось с браком. Пришлось изрядно…

— Погоди, что? — хватаю мобильный. Тревожно вглядываюсь в его лицо.

— Завтра⁇ Так завтра же Новый год! Ты что, не приедешь?..

Вздыхает.

— Пока не знаю.

— Как это?.. — шепчу, растерявшись.

— Новый управляющий… Короче, я ему не совсем доверяю. Нужно всё проконтролировать. Слишком высоки ставки. Мы вложили в этот проект хренову кучу бабла, и если он не выгорит…

— Оу. Ясно, — в моём голосе сквозит разочарование, которое не получается скрыть.

— А ты? — спрашивает Серёжа. — Какие планы на тридцать первое?

— К Литвиновым поеду, наверное. Алёнка звала.

— Хорошо. Не хочу, чтобы ты была одна.

Держа телефон перед собой, перемещаюсь в кухню.

— Ёлку поставила? — спрашивает Серёжа.

— Неа.

— Как это? — удивляется. — А как же дух праздника? Сама же говорила.

Улыбаюсь тоскливо.

— Папа сорвал спину. Они застряли в посёлке, потому что он не может вести машину. Мама лечит его, конечно. Но сам понимаешь, как это всё непредсказуемо. Так что ёлку он мне не притащит. А сама я…

— Не вздумай, — говорит строго.

— Конечно, я и не думаю. Поэтому как-то так!

Переключаю камеру на стоящие в вазе сосновые ветки.

— Всё, что смогла! — весело рапортую. — Очень хочется запаха ёлки, мандаринов. Чтоб всё как в детстве…

— Да… В детстве были самые лучшие ёлки. Родители никогда не дарили нам с Алёной подарки заранее. Утром, первого, мы бежали под ёлку, чтобы посмотреть, что там принёс Дед Мороз в этом году.

Серёжа встаёт с дивана. Идёт куда-то. Судя по звуку льющейся жидкости, наливает что-то в стакан.

— Мне пора, — вздыхает, глядя на меня в камеру. — Если получится, позвоню ближе к десяти. Если нет, то завтра