Свирепый - Дж. Б. Солсбери
— Я выпила одно пиво. — Голос Хейван выводит меня из фантазий о том, как я вхожу в Ванессу сзади. — Одно!
— Милая, — говорит Несс, похоже, измученная разговором. А может, она всю ночь не спала и переживала тот же конфликт, что и я? — Он поступил правильно. Тебе семнадцать.
— Почти восемнадцать.
Она опускает лоб на руку.
— Ладно, хорошо. Тебе почти восемнадцать. Но это еще не законный возраст для употребления алкоголя, насколько я знаю.
— Здесь это никого не волнует, мам. Все пьют. Я не понимаю, почему я не могу выпить одно пиво.
— Давай. Выпей. Но я попрошу Джеймса доставить тебя обратно домой, если ты это сделаешь. Выбор за тобой.
Я ухмыляюсь от метода Ванессы.
— Это нечестно!
— У тебя есть еще одна ночь. Не стоит портить ее, зацикливаясь на одной глупой и очень незаконной вещи, которую ты хотела бы иметь.
— Ладно, — ворчит она.
— Так что же это будет? Джеймс привезет тебя домой сегодня или завтра вечером?
Хейван вздыхает, и я уже достаточно хорошо знаю этот звук, чтобы понять, что он сопровождается закатыванием глаз.
— Завтра вечером.
Ванесса слегка сгибает одно колено, отчего ее бедра смещаются в сторону. Ее попка соблазнительно двигается.
Я стону.
Она резко выпрямляется и поворачивается, чтобы увидеть меня, стоящего в прихожей, где я подслушивал.
И поднимает брови.
— Думаю, это разумный выбор. Я люблю тебя.
— Люблю тебя, пока. — Телефон отключается.
Ванесса хмурится.
— Как долго ты там стоишь?
Я оглядываю ее, от ее босых ног до раскрасневшегося лица, чувствуя, как у меня закипает кровь.
— Недолго. — Проскакиваю мимо нее к холодильнику и, спрятавшись за открытой дверцей, поправляю эрекцию в штанах. — Как она?
— Хорошо. Думаю, Джеймс заслуживает повышения.
Я открываю бутылку газированной воды.
— Готово.
Она сладко улыбается.
— Как спалось?
— Фантастически. А тебе?
— Лучше, чем когда-либо.
Мы оба лжецы.
— У тебя есть планы на обед?
Она хмурит брови, словно мой простой вопрос совсем не прост.
— Почему спрашиваешь?
Повод провести время вместе.
— В Нохо4 есть место, где подают лучший бранч в Нью-Йорке.
— В Нохо? — Она задирает нос. — Там тусуются только самые претенциозные люди.
— А ты идешь с самым претенциозным парнем в Нью-Йорке. — Я подмигиваю. — Мы точно впишемся.
Ресторан переполнен. Мужчины в белых льняных костюмах и рубашках пастельных тонов соседствуют с женщинами в огромных солнцезащитных очках. Солнце еще высоко, но, благодаря легкому ветерку, день прохладнее обычного, что побуждает всех жителей Нью-Йорка, проводящих большую часть времени в тени небоскребов или под флуоресцентными лампами, выйти на улицу, чтобы получить столь необходимый витамин D.
Я кладу руку Ванессе на спину, чтобы провести ее сквозь толпу к стойке администратора.
— Мистер Норт, рад снова вас видеть. — Он с любопытством смотрит на Ванессу.
— Хейс, — говорю я, проясняя вопрос, который, кажется, задают его глаза. — Вы думаете о Хадсоне.
Он прижимает руку к груди.
— О, слава Богу. Я думал, он здесь с другой женщиной.
— Нет. — Это стало проблемой только недавно, когда Хадсон наконец-то остепенился. До Лиллиан Хадсона практически не видели с женщинами. Редко находились причины для недоумения.
— У нас довольно много народу, но давайте посмотрим, смогу ли я найти для вас столик. — Администратор, Джейк, судя по бейджику, работал в ресторане Джордан, прежде чем устроиться сюда. С тех пор он обеспечивает нашей семье столики. — Пойдемте. — Он приглашает нас следовать за ним, ведя к столику во внутреннем дворике под зонтиком, в то время как другие клиенты наблюдают за нами, удивляясь, как мы попали внутрь и так быстро сели за самый лучший столик. — Этот подойдет?
— Отлично. — Я вкладываю стодолларовую купюру в его рукопожатие. — Спасибо. — Отодвигаю стул для Ванессы, а затем занимаю свой собственный.
По правде говоря, с наличными в городе нет ресторана, в который мы не могли бы зайти.
— Бельгийские вафли с лимонной рикоттой? — Ванесса смотрит на меню широко раскрытыми глазами. — Сэндвич с сыром Манури и грушей? Я не знаю, что такое сыр Манури, но хочу попробовать.
Я опираюсь локтем на стол.
— Общение с людьми того стоит, ради еды. Поверь мне.
Она быстро оглядывается по сторонам, и в ее глазах появляется нервный блеск.
— Чистого состояния всех людей здесь вместе взятых, вероятно, хватит, чтобы купить Северную Америку.
Моя грудь расслабляется, когда Ванесса устраивается поудобнее. Я заказываю «Кровавую Мэри», а она — «Мимозу».
Я ухмыляюсь, глядя, как она подносит выпивку к губам.
— Не надейся, — говорит она между глотками.
— Я ничего не говорил.
— Но подумал. — Она поднимает меню, и ее подбородок приподнимается на пару сантиметров. — Сегодня никому не повезет. Я усвоила урок.
— Посмотрим, — бормочу я в свой напиток.
Ванесса качает головой, но уголок ее рта приподнимается.
Мы болтаем о последних событиях в этом районе и вспоминаем о сладких пирожных, которые покупали в фургоне на углу Малберри и Канала. Я рассказываю ей о нашей любимой пиццерии, которая перестала работать после того, как умер старик, замешивавший тесто. В перерывах между разговорами мы наблюдали за людьми. Здесь собрались все, кто хоть что-то собой представляет в Нью-Йорке, что делает его местом, где можно не только поесть, но и на что-то посмотреть.
— Не могу поверить, как сильно изменился город, — говорит она. — И как много осталось прежним. — Ванесса грустно улыбается в свой бокал.
Я не могу не задаться вопросом, говорит ли она только о городе или о нас тоже. Ведь между нами так много изменилось. Мы повзрослели во всех смыслах, и все же ничего не изменилось. Несс все такая же вздорная, красивая девушка, в которую я влюбился.
— Однако, — говорит она более легким голосом. — Я все еще думаю, что...
— Ванесса? — Вздох удивления, сопровождающий имя Ванессы, заставляет нас обоих обернуться к столику позади нас.
О, черт.
За столом на четверых сидят Аннабелла и сенатор Николас Осборн. Родители Ванессы. И они не
