Четыреста килознаков - Татьяна Рябинина
Если бы я сейчас притормозила и начала думать «здраво», ничего бы не вышло. К счастью, соображалка еще не вернулась оттуда, куда сбежала на пару с контролем.
Для начала я выбрала в контактах номер Володи. По идее, он должен был быть на занятиях, однако ответил сразу.
— Володя, у тебя есть телефон Ольги?
— Какой Ольги? — на понял он. — Папиной бывшей? Нет, зачем он мне? А вам зачем?
— Да так, нужен. Извини. Всего доброго.
Эмоции говорили, что брошенная женщина вряд ли захочет помогать своему бывшему, что она даже разговаривать не станет с его новой подругой. Ледяная прагма намекала, что нужного специалиста можно искать долго, а времени нет. Ольга была лечащим врачом Ника, знает проблему, как и ее отец. Поэтому я задавлю все свои чувства и пойду ва-банк. Попытка не пытка, а спрос не беда. Если таран сломается, тогда уже будем думать, что дальше.
Но для начала надо было ее найти. Свой телефон Ник забрал, да и все равно у него стоял на разблокировку отпечаток пальца. Значит, пойдем другим путем.
Я достала из папки выписной эпикриз. Окружной военный госпиталь. Отделение неврологии. Лечащий врач Выливанная О.С.
Интересная фамилия.
Не один год прошел, может, она там уже и не работает.
Ничего, найдем. Фиг ли нам, красивым?
Пять минут энергичного поиска — и вуаля. Список врачей неврологического отделения, а в нем Выливанная Ольга Сергеевна.
Заодно погуглила и нейрохирурга Сергея Выливанного, вдруг получилось бы попасть к нему в обход Ольги. Но нет, не нашла. Наверно, она в разводе и оставила фамилию мужа, как и я.
В госпиталь меня не пустили дальше вестибюля — карантин. Тетка в бюро пропусков после долгих уговоров согласилась позвонить в отделение.
— Скажите, что это по поводу ее пациента, — попросила я.
Минуту за минутой — я бродила по вестибюлю и вздрогнула, когда услышала:
— Это вы?
Я узнала ее сразу, хотя видела мельком и сейчас она была в маске. Удивительно, что и Ольга узнала меня — глаза расширились, брови взлетели под челку.
— Добрый день, — подойдя ближе, я поняла, что голова сказочно пуста. — Мне нужно с вами поговорить.
Наверно, ей очень хотелось послать меня туда, откуда не возвращаются, но, подумав, она показала на банкетку под пальмой. Мы сели, Ольга посмотрела на меня вопросительно. Так и не найдя слов для вступления, я достала из сумки папку, из папки результаты МРТ и протянула ей. Она пробежала глазами описание, остановилась на заключении.
— И… чего вы хотите от меня? — ее голос дрогнул, как и пальцы, сжимающие лист.
— Попасть на консультацию к вашему отцу.
— Это Николай вас попросил? — Ольга наконец посмотрела на меня.
— Нет. Он не знает.
Молчание затянулось. Наверно, ей никак не удавалось сформулировать отказ. Надо было встать и уйти. Я попыталась — не получилось. Ну что ж, будем искать другие варианты. Интуиция ошиблась. Бывает. Вот только бы заключение как-то забрать.
— Можно нескромный вопрос? Вы давно вместе?
— Нет, — я даже вздрогнула от неожиданности. — И ничего не было, пока вы с ним не расстались.
— Не сомневаюсь. Это же Зарецкий. Не думайте, я на него зла не держу, на вас тем более. У нас с ним все равно ничего не вышло. Он для меня слишком резкий и жесткий, я привыкла к другому. Просто трудно было это признать. Сам-то по себе человек хороший. А вот вам, похоже, в самый раз.
— Почему вы так думаете? — удивилась я, даже не столько ее словам, сколько обороту, который принял разговор.
— Вы такая же, — усмехнулась Ольга. — Я бы не смогла вот так прийти.
— Ну… я бы на спокойную голову, наверно, тоже не смогла бы. Мы с ним разругались в хлам утром.
— Из-за этого? — она отдала мне листок.
— Да.
— Узнаю брата Колю. Подождите.
Ольга встала, вытащила из кармана халата телефон и отошла в сторону. Я не слышала ни слова, не видела ее лица и могла только догадываться о содержании разговора, который продолжался довольно долго.
— Короче, если поедете прямо сейчас, отец вас дождется, — закончив, она вернулась ко мне. — Он во Вредена, но сегодня у него прием в «Скандинавии» на Есенина. Знаете, где это?
— Да, я живу недалеко.
— Подойдете в регистратуру, скажете, что к Волошину по договоренности.
— Ольга, спасибо вам огромное, — я встала, и колени ватно подогнулись. — Если честно, я не ожидала. Скорее, на удачу приехала. Скажите… все очень плохо?
Она вздохнула тяжело, глядя себе под ноги.
— Как вас зовут?
— Евгения.
— Женя, не буду врать, все плохо. Очень. Ему после лечения надо было уходить сразу, но комиссия признала годным, и он еще летал, пока не выслужил минимальный срок. На сверхзвуковых скоростях сильные перегрузки. Началось разрушение позвонка. Это могло продолжаться долго — до какого-то ударного воздействия. Было что-то? Падение? Или резко тяжелое поднял?
— Было. Падение.
— Ну вот… В общем, отец вам все подробнее расскажет, тут больше хирургия. Хотя я очень сильно удивлюсь, если он возьмется. Если вообще кто-то возьмется.
Поблагодарив еще раз, я вышла на улицу. Похоже, начался нервный отходняк: голова кружилась, во рту пересохло, сердце отбивало рейв. А ведь я еще ничего не сделала, только первый шаг. На такси через весь город ехать можно было до посинения, поэтому пошла на метро. И там от духоты снова стало нехорошо.
Мать твою за ногу, ну-ка соберись, тряпка! У тебя впереди очень нервный денек, готовь ресурсы.
Организм испугался и вернулся в норму. Относительную.
В клинике пришлось подождать, пока Ольгин отец не закончит прием. Наконец я вошла в кабинет. За столом сидел пожилой импозантный мужчина в очках.
— Это насчет вас Оля звонила? — спросил он, кивнув в ответ на мое «добрый день». — Давайте, показывайте.
Глава 37
Просмотрев заключение, Волошин хмыкнул и поправил очки.
— А ты не летчик, а я была так рада… — задумчиво пропел он себе под нос. — Сами снимки где?
Я достала диск.
— И все старое давайте, что есть.
Волошин изучил бумаги, потом вставил диск в дисковод, долго разглядывал снимки, увеличивая и передвигая изображение.
— Мда… Ну что вам сказать, девушка… Боюсь, летчик ваш не только отлетался, но и отходился, как ни печально. Смотрите сюда, — он повернул монитор ко мне и ткнул пальцем в экран. — Вот тут у нас фокальная рефрактура, это повторный перелом точно на месте первого. Только теперь перелом оскольчатый, — палец прочертил
