Останься единственным - Адалин Черно
Пока Кира спит в машине, решил колесить по городу, чтобы отвлечься и подумать. В первую очередь о матери. Не уверен, что имею право нарушать ее веру в собственного мужа, не уверен, что хочу это делать, не уверен, что стоит. Они кажутся счастливыми. То ли папа играет великолепно роль, потрахивая на стороне молодых девок, то ли сейчас действительно остепенился. Хуже, что посоветоваться не с кем. Нежная и ранимая Кира определенно захочет рассказать правду, только вот после того, как она узнала о предательстве матери, я только сильнее убедился в том, что правду нужно знать не всегда.
Мне бы хотелось отмотать время назад и приехать домой позже, чтобы не столкнуться с Мариной. Отношения между Кирой и ее матерью я надеялся оставить такими, какие они были, несмотря на то, что я знал о присланной ею фотографии.
– Малыш… – трогаю Киру за плечо. – Приехали.
Она смешно морщится, облизывает пересохшие губы и открывает веки. Сфокусировав сонный взгляд на мне, улыбается.
Я подумывал собрать где-нибудь братьев, но при одном взгляде на Киру это желание пропадает. Подхватив ее на руки, несу в нашу спальню, где бережно укладываю на кровать. Любые попытки обсудить сложившуюся ситуацию пресекаю. Не хочу об этом разговаривать, да и в принципе не знаю, что должен сказать. Ребенок не мой, очередная проблема решилась.
– Ты расстроен? – все-таки настаивает Кира. – Ты уже принял Рому.
– Расстроен, но принять Рому как сына еще не успел, а теперь и не нужно. От отца такого не ожидал.
– Ох…
Кира резко садится на кровати. О чем-то думает, но молчит, а затем поворачивается ко мне и выдает:
– Тетя Снежана расстроится, когда узнает.
– Не говори ей, – сразу предупреждаю.
– Ты не скажешь?
Я же говорил… Чувство справедливости в Кире развито слишком сильно.
– Завтра решу, спи.
Долго уговаривать Киру не приходится. Зная ее любовь ко сну, уже через десять минут спокойно встаю с кровати и выхожу на кухню. Телефон всю ночь разрывается от звонков отца. Я поставил на беззвучный, и остается надеяться, что ему хватит ума не приезжать домой.
К счастью, под утро отец звонить перестает. Присылает сухое сообщение: «Матери ни слова!». Прочитав его, сжимаю зубы до хруста. Решение, говорить матери или нет, буду принимать я, а не он. После завтрака с Кирой еду к братьям. Договорились встретиться с ними в нашем привычном кафе.
Мы с Глебом приезжаем первыми. Опаздывает только Саша. Он теперь человек семейный, поэтому относимся с пониманием, но время, конечно, не резиновое. Всю ночь меня одолевали сомнения, стоит ли рассказывать братьям. И если с Глебом у меня колебаний не возникало, то вот с Сашей… На моей памяти он единственный раз с отцом ссорился – когда уходил открывать свой бизнес.
– Как дела? – решаю спросить у Глеба, пока ждем брата. – С Димой, надеюсь, проблем не было?
– Да какие проблемы, – хмыкает. – Его все же приняли с наркотой. Тогда, когда меня подставить пытался, не нашли доказательств, а недавно забрали с поличным.
– Твоих рук дело? – спрашиваю, помня, что Глеб обещал не оставить это просто так.
– Я бы сильнее постарался. То, что он пытался сделать, не прощается.
Подробностей я не знаю, но брату доверяю, поэтому тему решаем замять.
– Я, кстати, Але предложение сделал.
Я не удивляюсь. Так уж вышло, что из троих братьев я остался пасти задних. И Глеб, который на десяток лет младше, нашел свою любовь быстрее.
– Поздравляю.
– Ты же не…
Начинаю смеяться, вспоминая, что не так давно на дне рождения у Саши его Аля решила потрепать Глебу нервы и пристала ко мне с обворожительной улыбкой. Ответить ей не составило труда, учитывая, что я на тот момент тоже играл несчастливого в браке. Не думал, правда, что Глеб вспомнит.
– Успокойся. Я вполне счастлив.
– Точно? Саша говорил, что…
– Саша и о ребенке не сразу узнал, – напоминаю ему, и мы вместе смеемся.
Будто почувствовав, что мы говорим о нем, появляется Саша. Присаживается рядом с Глебом.
– У меня мало времени, поэтому рассказывай быстрее, – сразу же сообщает Саша.
– Вчера я узнал, что моя бывшая Лида родила нам с вами брата.
Надо ли говорить о выражении их лиц? Они мне даже настроение поднимают, настолько ошарашенными выглядят. Глеб, правда, более сдержан. То ли не удивлен, то ли знал раньше, но я не думаю, что такое возможно.
– То есть как… в смысле? У отца ребенок родился?
– Ему уже семь, так что родился он давно. Узнали о нем только сейчас.
– Охренеть. А мама? Мама знает? – первое, о чем беспокоится Саша.
– Еще нет. Я поэтому вас здесь и собрал. Не знаю, стоит ли говорить. Отец, понятное дело, просит все сохранить в тайне, но…
– Пиздец, конечно, – не выдерживает Саша. – Сейчас молчим, а потом еще парочку детей найдем. А Лида эта что? Не расскажет?
– Понятия не имею, – пожимаю плечами. – Вчера последний раз с ней виделся, на этом закончили общение.
– Я думаю, не стоит рассказывать, – влезает Саша. – У них же нормально все? Зачем ты вообще рассказал, теперь я буду чувствовать себя соучастником.
– А ты что думаешь? – обращаюсь к молчаливому Глебу, который как раз что-то печатает в телефоне.
– Молчим. Маме будет больно.
О его особенной связи с матерью мы давно знаем. Глеб у нее – последний сын. Она дольше всего с ним нянчилась, да и вырос он, надо заметить, не так давно.
– Понял, – киваю. – Вас услышал.
– Может, с отцом поговорить?
– Я поговорю. Там и решу, что делать.
– Мне пора, – сообщает Саша. – Мое мнение
