Оксана Сергеева - На краю неба (СИ)
— Что ты, я в шоке был, — усмехнулся Дима, скрывая за легкой усмешкой то, что нужно скрыть ото всех, кроме Кати. Она заметила, что глаза у него загорелись особенным теплом и тоже разулыбалась.
— Представь, выхожу с утра, а они уже у бассейна валяются, дрыхнут в шезлонгах.
— Не уже, а еще. Мы там спать остались, у бассейна, — поправила Катя брата, и он расхохотался. — Ничего ты не понимаешь, я бы два дня в одном купальнике не ходила, у меня их с собой штук двадцать было.
— А что, так хорошо расслабились, что до спален не смогли дойти? — посмеялась Алёна.
— Могли. Просто я решил, что лучше остаться на открытой территории, там точно ничего не случится, а то в чувствах зарулю к Катьке в комнату, и все.
— Я ж говорю — скотина озабоченная, — кивнул Ваня.
— Да, Ваня-я, — вздохнул тяжело Крапивин, — это был… капец.
— А я вот верю. Если Катюха там двадцать купальников притащила. У тебя, Дима, просто геройская выдержка, — поддержала Крапивина Алёна.
— Он тренированный у нас. Катька его с детства соблазняла. Панамками, — расхохотался Ваня.
— Ой, Ваня только не надо… — скривилась Катерина.
— Чего опять не надо? — засмеялся брат. — Раз уж у нас вечер воспоминаний, давайте с самого начала начнем.
Дима снова рассмеялся, понимая, о чем говорит друг.
— Все, братик, прикуси язык, то сейчас начнешь.
— Нет-нет, мне же интересно, — запротестовала Алена.
— Нет там ничего интересного, — проворчала Катя.
— Как это нет? — продолжал провоцировать Иван, — я вот до сих пор горю желанием узнать, чего там тебе Дима такого сказал, что ты в той панамке спать легла.
— Отвали.
— Давно это было. Нам лет по пятнадцать, Катьке — пять. Родители куда-то уехали. Мы с Димой задумали барбекю устроить, девок позвать, а нам мелкую подкинули, и мы обломались. Пекло на улице страшное, жаримся у бассейна, Катя шляпку снимает и снимает. Я боюсь, что ей голову напечет, а она меня не слушается. А потом Димка ей что-то сказал, она из этой шляпки не вылазила и спать в ней легла.
— А что ты ей сказал? — спросила Алена. — Помнишь?
— Помню, — улыбнулся Крапивин и посмотрел на Катерину.
Та, смирившись, вздохнула:
— Говори уже.
— Ничего особенного на самом деле. У нее кудряшки были красивые, а я сказал, что если она без шляпки будет ходить, то перегреется на солнце. Кудряшки отпадут, и я перестану ее любить.
— Гад вообще, — ухмыльнулась Катя.
— Понятно, что пить тебя Крапивин учил, а курить? И не ври мне, что не пробовала.
Катькины глаза хитро блеснули, но она отпила вино и промолчала.
— Нет, Ваня, ты думаешь, я Шерочке бы это оставил? Я ей дал такую дрянь, чтобы ее там свернуло нахрен и она думать про сигареты забыла.
Алёна расхохоталась и поставила свой бокал на столик, боясь расплескать вино.
Катя подавилась смешком и протянула:
— Забо-о-отливый. Теперь, Ванечка, ты понимаешь, что право первой ночи тоже нельзя было отдать кому-то другому. Крапивин его честным трудом заработал.
— Да уж. А когда ночь была?
— Братик, ты перепил. Задаешь неуместные и нескромные вопросы.— Мне по статусу положено. Когда? В прошлом году? На дне рождения?
— В прошлом году ему некогда было, он Алёнку за грудь лапал, — посмеялась Катя.
— В смысле? — удивился Ваня и посмотрел на жену. Потом на Дмитрия: — Дима?
— Не было такого, — уверенно заявил друг. — Не было. Не помню я. Это Катрин лишнего выпила и путает что-то.
— Да-да, Ванечка, я и тогда лишнего выпила, и сейчас. Попутала я, видимо, что-то, — засмеялась сестра, чувствуя, как горят щеки. От вина, наверное.
Или от захватившего все тело ощущения полного счастья
Глава 26
Свадьбу сыграли, как и планировали, в тот день, который Катя обозначила на спине Крапивина, — пятнадцатого июня. Радостное событие состоялось на Мессинии, на прекраснейшем греческом острове, где любовь, романтика и счастье, казалось, вдыхались с воздухом. Что-то есть в этом особенно символическое — произнести брачные клятвы, пообещать беречь и любить друг друга именно в Греции, в благословенном богами месте.
Произнося главные и заветные слова под ласковый шелест морских волн, Катя волновалась. Хотя даже не предполагала, что будет испытывать нечто подобное. Какое может быть волнение? Прожив вместе ровно год, практически как муж и жена, они с Димой прониклись мыслью, что теперь они вместе навсегда, свадьба — всего лишь очередной шаг на их длинном совместном пути. Но меж тем волнение было. Такое сильное, что еще до начала церемонии у Кати подрагивали руки и сердце выпрыгивало из груди.
Организаторы постарались сделать этот день незабываемым, радуя молодоженов и многочисленных гостей великолепными развлечениями, живой музыкой и безукоризненным обслуживанием официантов. Свадебное пространство заполнили множеством ярких деталей. Здесь были изысканные напольные вазы с лавровыми и оливковыми ветками, гирлянды из цветов, позолоченные канделябры и винтажные стулья. Присутствующий в оформлении благородный блеск золота дарил тепло и свет, усиливая ощущения праздника.
Юлия смотрела на свою дочь и ее мужа, которые танцевали под лиричную музыку. Счастливые, улыбающиеся, светящиеся жизнью. Любящие и любимые друг другом. Катенька, такая безупречно красивая, нежная и трогательная. Дима, как всегда, элегантный, статный, безукоризненный во всем и при этом такой естественный.
— А что глаза на мокром месте? — спросил жену Денис.
— Солнце слепит, — вздохнула Юлия.
— На закате?
— Ой, Шаурин, дай слезу пустить. Что я не могу за дочь порадоваться?
— Можешь, — с улыбкой согласился он.
— Неужели ты не волновался?
— Волновался. Но тем не менее Крапивину я отдал Катерину со спокойным сердцем. Это самое важное. Я знаю, что у них все будет хорошо.
— Ох, временами мне казалось, что нет. Помнишь, когда вся эта заварушка случилась? Ты так не думал?
— Нет. Я же говорил, что так ругаться, как ругались они, могут только глубоко любящие люди. Из этого обязательно выйдет толк.
— Да, но, как представлю, что буду видеть свою дочь только несколько раз в год, плохо становится.
— Не нужно об этом думать. Ты привыкнешь. И потом можно видеться чаще, чем несколько раз в год. Все зависит от нас. Нужно стараться всегда находить друг для друга время.
— Это правда. С этим даже не поспоришь, иногда мы просто ленимся, списывая все на безумный жизненный ритм, на бесконечные дела.
— Я надеюсь, нашим детям не грозит такое отчуждение. Ты идеальная мать, ты правильно их воспитала. — Тепло приобнял жену за плечи.
