Фейрин Престон - Огонь под дождем
— Ах, да, остался хлеб.
Рэнд подождал, пока она поставила тарелку с нарезанным хлебом, и пододвинул ей стул.
Первые минуты они ужинали молча. Рэнд, сидящий напротив, слушал ее, и Лени не могла определить, удалось ли ей мясо. Вопреки сопротивлению, этот мужчина, определенно, волновал ее. Еще в госпитале она заметила, что он излучал сильную энергию, и это нарушало ее душевное равновесие. Теперь она сознавала, что эта энергия не зависела от него, она была частью его самого, и придавала ему необычайный шарм и чувственность. «Вот еще одна причина для того, чтобы как можно скорее избавиться от него», — подытожила она.
Но Рэнд не мог долго молчать.
— Интересно, вы с Джои совершенно не похожи друг на друга, и волосы у вас разные, — нарушил он молчание. — Вы, вероятно, похожи на своих отцов.
— Не совсем, — ее передернуло при воспоминании о Спэнсе Гордоне, отце Джои, но она успокоила себя, подумав, что этот человек ушел из их жизни навсегда. Совладав с собой, Лени закончила: — Я похожа на своего отца, a Джои — на маму.
— Вы говорили, что ваша мама умерла?
Девушка утвердительно кивнула, не поднимая глаз.
— А где отчим? — спросил он.
— Этот — жив, — презрительно отчеканила она и наклонилась ниже над тарелкой. Ее толстая коса соскользнула с плеча вперед, и Лени порывистым жестом отбросила ее за спину.
— Он вам помогает? Ведь нелегко растить ребенка одной в вашем возрасте. Да и ответственность большая.
— Я люблю Джои, — горячо возразила она, подняв на него свои изумрудные глаза. Она понимала, что не ответила на его вопрос, но не собиралась распространяться об этом. Она посмотрела на тарелку Рэнда, которая была уже пустая, и, обрадовавшись возможности сменить тему, спросила:
— Хотите добавки?
— С удовольствием! — не отказался он и сам подложил себе небольшую порцию.
Во время еды он наблюдал за ней. «Элегантная, желанная и такая отчужденная», — думал он, видя перед собой само совершенство. Она была одета в простенький коттон, а заслуживала драгоценностей и дорогих шелков. Ему хотелось одеть ее в шелк, цвета изумруда… А затем — раздеть.
«Но не сейчас, — подумал он, — еще слишком рано».
— Сколько вам было лет, когда умерла мама?
Лени поджала губы, она не любила отвечать на вопросы о своей личной жизни, не привыкла делать это, но сегодня с ней творилось что-то необычное: то ли после переживаний, вызванных несчастным случаем, то ли потому, что в разговоре всплыло ненавистное имя ее отчима, то ли сам Рэнд так влиял на нее… Но какова бы ни была причина, девушка находилась на грани срыва, будто бы все нервы были обнажены.
— Двадцать один, — нехотя проговорила Лени.
— Вам наверное приходится нелегко?
«Мне не нужна ни его, ни еще чья-либо жалость», — возмутилась она про себя.
— Если вы имеете в виду то, что я одна воспитываю Джои, то ошибаетесь. Мне не трудно, я слишком люблю его. Кроме того, я уже жила самостоятельно, целых четыре года.
— Вы хотите сказать, когда учились в колледже?
Она горько усмехнулась — он, похоже, не отстанет.
— Я хочу сказать, когда начала дурить. Когда мама во второй раз вышла замуж, я бросила школу и ушла из дома. Я вела легкомысленный образ жизни, и была довольна этим.
«Да она пытается шокировать меня, рассказывая о своем юношеском бунте», — улыбнулся он про себя. Но все дело в том, что он шоко-непроницаем. Когда-то он совершал такие поступки и видел такие вещи, от которых у нее закружилась бы голова. Выдающиеся успехи в области кардиохирургии, достигнутые им за последние годы, несколько затмили пикантные подробности его прежней жизни, однако, время от времени они напоминали о себе, и если бы не Алекс Дорал…
Он взглянул на Лени. «Интересно, знает ли она что-нибудь об этом? А если бы знала, имело ли это какое-нибудь значение для нее?»
Он съел еще одну порцию мяса.
— До чего же вкусно, Лени. Я не помню, чтобы я когда-либо так наслаждался едой!
Его слова могли показаться обычной вежливостью, однако у Лени они вызвали бурю негодования. Она чувствовала исходящую от него опасность, но не могла понять, в чем она состояла. Давным-давно Лени вычеркнула всех мужчин из своей жизни, и Рэнд Бэннет не будет исключением, уверяла она себя. Наклонив голову набок, она обиженно взглянула на него. Пусть он пользуется этим своим чарующим глубоким голосом, когда успокаивает пациентов и избавляет их от страха, но она не боится его и отказывается поддаваться его шарму.
— У вас есть повар? — спросила она, стараясь совладать с собой.
— Да.
— И вы, вероятно, часто обедаете в четырех-пятизвездочных ресторанах, не так ли?
— Да, приходится, — медленно ответил он, не понимая, к чему она клонит.
— Тогда либо вы лжете, либо у вас извращенные вкусы.
Он опустил ложку на тарелку и отодвинул их от себя.
— И какой вариант вас устраивает больше? — тихо спросил он.
Он пристально смотрел на нее, и Лени почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Эти глаза золотисто-коричневого цвета, ясные и проницательные, оказывали на нее сильное воздействие.
— Я бы предпочитала, чтобы вы лгали, — выдохнула она.
— Почему?
Его «почему» прозвучало тихо, едва слышно, но для нее оно было подобно выстрелу, подобно грому, только что ударившему там, за стенами дома. Она поняла, наконец, что на улице начался дождь. Она поднялась, подошла к окну и выглянула наружу. Темное ночное небо разрывали зигзаги молнии, и дождь, усиливаясь бил по стеклам. Это был весенний ливень. «Иногда он бывает такой кратковременный и неожиданный», — подумала Лени, — как жизнь, как Рэнд Бэннет».
— Почему, Лени? — повторил он, приближаясь к ней и останавливаясь за ее спиной. — Почему тебе хотелось, чтобы я лгал?
«Потому, что я не хочу влюбиться в тебя», — подумала Лени и, не желая признаться ему в этом, скрестила руки на груди и сказала:
— Потому что я вам предложила скромную еду, и мне не нужны неискренние комплименты, — ответила она едва слышно.
Шум дождя заглушил ее слова. Рэнд, положив руку ей на плечо, повернул ее лицо к себе.
— Что ты сказала?
Она почувствовала прикосновение каждого его пальца через блузку, и сердце ее отчаянно забилось, готовое вырваться из груди.
— У меня нет времени на глупости, Рэнд.
— А ты думаешь, что у меня есть? — нахмурился он.
— Не знаю, но… — ее изумрудные глаза поблекли. — Рэнд, я слышала, как ты приказал отменить два свидания перед тем, как отвезти меня и Джои домой.
— Ну и что?
Он казался таким спокойным, но не видимость ли это? Она почувствовала, как вздрогнули пальцы, сжимающие ее плечи, и тут же ощутила внутри себя нарастающее беспокойство.
