Джулия Фэнтон - Королевское приглашение
— Тедди! — из последних сил закричал он.
Яхта уходила все дальше и дальше. Палубные огни сверкали и переливались, как алмазная диадема.
Оркестр играл медленную балладу.
— Мне кажется, ты о чем-то задумалась, — прошептал Жак на ухо Тедди.
— Ну… в общем, да… — невнятно пробормотала Тедди.
Ей вдруг сделалось не по себе. Обнаженные плечи вздрогнули, как от озноба.
Покраснев, она сказала:
— Мой отец, наверно, отправился к себе в каюту. Я хочу сказать ему спокойной ночи — утром он должен лететь в Нью-Йорк.
Тедди извинилась и заспешила на палубу. Проходивший мимо стюард в белых форменных брюках так грубо задел ее локтем, что она пошатнулась.
Сбежав по трапу, она различила приглушенный крик. Ей даже послышалось, что кто-то зовет ее по имени. Тедди побежала в ту сторону, откуда доносился зов, и вгляделась в серебристую дорожку лунного света, плясавшую на волнах.
«Тедди!» — опять послышался ей едва различимый крик. Но в это время грянул оркестр, поглотивший все звуки ночи.
Подойдя к каюте отца, Тедди постучала, а потом осторожно толкнула дверь. Внутри было темно; в воздухе витал легкий запах лосьона, которым пользовался Уорнер. На полу были разбросаны какие-то бумаги — Тедди сразу подумала, что это совершенно не вяжется с привычками ее педантично аккуратного отца. Ее бросило в дрожь.
— Папа! — окликнула она.
Неужели ей не послышалось?.. Неужели это он звал ее?..
Задыхаясь от ужаса, Тедди бросилась к телефонному аппарату и набрала указанный в настольном информационном листке номер капитанского мостика.
— Ходовая рубка, — сразу ответили ей.
— Мой отец! — закричала она. — Он… он, кажется, упал за борт!
— Мадам… — начал спокойный мужской голос.
— Он упал за борт! Скорее, черт возьми! Организуйте поиск!
«Олимпия» развернулась и шла обратным курсом, включив полную иллюминацию. Матросы с биноклями вглядывались в мерцающие волны. На всякий случай были осмотрены все судовые помещения. Никос Скурос стоял на палубе у капитанского мостика и в электронный мегафон отдавал команды экипажам двух спасательных катеров.
Двухмоторный вертолет «Аугуста-109» кружил над яхтой, прорезая ночной мрак мощными прожекторами.
— Этого нельзя допустить, — князь Генрих сокрушенно качал головой; его сердце стучало как молот — нитроглицерин уже не действовал. — Никос, прикажите капитану связаться с военно-морской базой и вызвать адмирала Маурера.
— Будет исполнено, ваше высочество. — Одного кивка Скуроса было достаточно, чтобы стоявший поблизости матрос опрометью кинулся выполнять приказ.
— Как же он мог упасть за борт? — пробормотал Генрих, не сводя глаз с темной воды.
— Несчастный случай, — ответил Скурос. — А может быть, самоубийство. Такую вероятность тоже нельзя исключать. Возможно, он запутался в финансовых проблемах… Всякое бывает.
Внезапно князь Генрих почувствовал, что силы его покидают. Сильнейший сердечный спазм отозвался в левом предплечье; острая боль пронзила грудь и шею. Генрих охнул и втянул голову в плечи.
— Что с вами, ваше высочество? — встревожился Скурос.
— Ничего страшного, — хрипло отозвался Генрих. — Продолжайте… поиски. Прошу вас.
Полоска облаков на горизонте порозовела в лучах восходящего солнца. Хьюстона Уорнера до сих пор не нашли.
Тедди прикрыла глаза рукой. Как жить без отца?
Она окаменела от горя.
— Я принесла тебе завтрак, — сказала Кристина.
Младшая принцесса собственноручно доставила из камбуза поднос в каюту Тедди.
— Я не могу есть.
— Тедди… Не знаю, как начать… Никос просил меня с тобой поговорить.
— Не надо! Не хочу ничего слышать! — В глазах Тедди блестели слезы; она отвернулась. — Зачем только мы приехали на эту злосчастную яхту!
— Тедди, прошло больше восьми часов. Твоему отцу за пятьдесят. Трудно предположить… что он мог продержаться так долго. Скурос с офицерами будут продолжать поиски еще в течение суток, но все считают, что надежды не осталось.
— Нет! Нет!
— Прости, — дрогнувшим голосом произнесла принцесса. — Если мы хоть чем-то можем тебе помочь, только скажи.
Тедди смотрела в иллюминатор на морские волны с белыми барашками пены. На воде покачивались чайки. Папа, беззвучно звала она, не отрываясь от этого зрелища. Я люблю тебя, папа. Ты мне столько дал. Я не всегда это ценила. Ты сделал меня такой, какая я есть.
Ей трудно было сосредоточиться, но в памяти сам собой возник образ мужчины в белой униформе, толкнувшего ее локтем. Можно было подумать, он слишком спешил убраться подальше от того места.
Теперь ее мысли заработали. Она вспомнила, что отец с крайней неохотой согласился на эту поездку. Незадолго перед тем, в Нью-Йорке, он сказал ей, что у него такое ощущение, будто за ним следят. Тогда она не придала этому значения, решив, что такое бывает только в кино. Однако сейчас слова отца приобрели совершенно иной смысл.
Когда яхта вошла в уютную гавань Порт-Луи, Тедди явственно ощутила безвозвратность потери.
Осознание было внезапным. Ее сердце разрывалось от горя и гнева.
Кто-то сбросил ее отца за борт. Но кто? Почему?
МАЙ 1988
Тедди Уорнер выходила из женской раздевалки. Теплый ветерок раздувал ее короткую теннисную юбку.
Она направлялась к центральному корту. Ухоженная площадка была покрыта бархатистым ковром тщательно подстриженной травы. Прямо над стадионом высились гранитные стены княжеского замка. Их венчали островерхие башенки, расположенные на разных уровнях, и на каждой развевался бело-голубой государственный флаг Коста-дель-Мар.
— Небось впервые играешь против особ голубой крови? — спросил Огги Штеклер, присаживаясь рядом с ней на боковую скамейку и отбрасывая со лба прядь белых, как кудель, волос.
Ему было двадцать четыре года, но он по-прежнему позволял себе эксцентричные выходки на корте, за что его считали теннисным хулиганом.
— Допустим. А откуда ты знаешь?
— Мне ли не знать?! — Огги Штеклер так и норовил придвинуться поближе к Тедди. — Хочешь бесплатный совет? Не давай им спуску. Болельщики будут в восторге — да и княжеская семейка тоже.
Тедди выпрямила спину:
— Я и не собиралась поддаваться.
— Умница моя.
— Умница, только не твоя, — парировала Тедди.
Коста-дель-Мар казалась ей сказочной страной, больше похожей на декорацию к голливудскому фильму, чем на княжество с населением в семьдесят тысяч человек.
