Ирина Голицына - Рейтинг любви
– Бедный вы, бедный, – сочувственно произнесла Лилия Горная. – Какие же муки вы приняли!
– Слава богу, вы меня понимаете, – грустно констатировал гость. – Затем одна знакомая, к которой я прекрасно относился, даже что-то в душе к ней наклевывалось, посоветовала испробовать действие «испанского плаща».
Лилия Горная молча уставилась на рассказчика. Естественно, он прочитал в ее пронзительно-серых глазах немой вопрос: что такое «испанский плащ»?
– Сейчас объясню, – засуетился Огуранов, – но умоляю, не повторяйте моих ошибок! В общем, знакомая сказала, чтобы я взял уксусную эссенцию, развел водой до состояния уксуса, погрузил в раствор простынь, затем слегка ее отжал, потом завернулся в эту простынь и лег в постель, укутавшись ватным одеялом или дубленкой… Я сделал все так, как она советовала, только забыл, что надо развести уксусную эссенцию водой. Наоборот, купил несколько бутылочек этой гадости, вымочил в ней простынь, завернулся, накрылся новой дубленкой, а через пару часов, когда мне стало невмоготу, скинул с себя и дубленку и простынь с проклятиями.
– После «испанского плаща» вы, наверное, попали в больницу? – участливо поинтересовалась Лилия Горная сыщица.
– Как вы догадались?! У вас бешеная интуиция! Вы – русская Ванга! – закричал Огуранов. – Да, я попал в больницу с ожогами, простынь и дубленка оказались в дырках. А с той знакомой не встречаюсь уже целый год, потому что обиделся. Нельзя так откровенно кидать человека на гвозди!
– В уксусную эссенцию, – мягко поправила Огуранова Лилия Горная.
– Это одно и то же! – горестно вздохнул рекламный агент.
Тут Огуранов сделал паузу: он столько за последние сорок три минуты кричал дурным голосом, что ему надо было отдышаться.
Радиоведущая, покачивая красной туфелькой, рассматривала гостя. Неужели Огуранов – жуткий кровавый убийца, виновник гибели ста пятнадцати человек? Скорее страдалец, безнадежно борящийся со своей полнотой и претерпевающий на пути этой борьбы одни терзания и муки.
После длинной томительной паузы Огуранов изрек:
– Учтите, я не из таких людей, которые бросают начатое на самотек. Выйдя из больницы, я продолжил поиск других способов помочь самому себе. И тут подвернулся артист Валентин Пёсик.
– Пёсик? Неужели тот самый Пёсик? – обрадовалась Лилия Горная. – Пёсик, который очаровательно пел в фильме «Кульбиты» нашумевший романс «Люблю тебя, как ты меня. А ты меня не любишь, нет?..».
– Вот именно, тот самый Валентин Пёсик. У него даже звание есть, то ли народный артист, то ли всенародный, – согласился с радиоведущей бедняга. – Валентин Пёсик пришел в нашу радиостудию озвучивать рекламный ролик, посвященный обоям из собачьего подшерстка.
– Ой, какие интересные вещи вы рассказываете, господин Огуранов! – вскричала тут Лилия Горная. – Я – женщина, и естественно, меня волнует все, что касается быта. Неужели есть на свете диковинные обои – из собачьего подшерстка?!
– Есть, конечно, – мрачно подтвердил Огуранов. – На свете есть все. Черную икру давным-давно наловчились гнать из нефти, а кофе «Дубокс» – его рекламу ежедневно по телевизору раз сто пятнадцать показывают – делают из опилок пробкового дерева и сушеной картофельной шелухи. Так что же вы еще хотите? Обои из собачьего подшерстка – элементарные леденцы в мире товаров.
– Лично я ничего не хочу, – мудро ответила радиоведущая. – Я просто люблю удивляться ошеломляющим вещам. Тем более, если это обои из собачьего подшерстка: кому леденцы, а кое-кому обалдеть на месте. Представляю, как было бы оригинально оклеить мою прихожую такими обоями!..
– Я, конечно, могу как рекламный агент устроить вам обои со скидкой. Но как честный человек, а тем более – взрослый настоящий мужчина – просто не советую с ними связываться, – откровенно признался толстяк. – В этих обоях заводятся колонии моли, а в доме пахнет так, будто вы сидите на псарне.
– Так зачем же подобную дрянь рекламировать? – вознегодовала Лилия. – Ведь найдутся же люди, которые купят эти в прямом и переносном смысле собачьи обои, оклеят свое жилище!..
– Для того и рекламируют, чтобы купили, – терпеливо пояснил Огуранов. – Так и быть, открою один профессиональный секрет: в общем-то всегда рекламируют или идиотские товары, или дорогую дрянь. Можете мне поверить, я сам на этом сижу, то есть бегаю по фирмам, кормлюсь от процента рекламных заказов. Знаю дело изнутри.
– Ох, – искренно расстроилась радиоведущая, – обидно слышать подобные речи! Ведь я-то прямо как девочка иногда увлекаюсь какой-нибудь рекламной идеей, несусь в магазины, чтобы купить ящик жевательной резинки со вкусом тропического утра, или несколько десятков пачек стирального порошка, который отстирывает все на свете, или все эти шампуни против перхоти и педикулеза. Я наивно полагала, что все мною купленное – чудеса двадцать первого века.
Саша Огуранов нетерпеливо заерзал на стуле.
– Госпожа Горная, давайте как-нибудь отдельно соберемся, и я прочитаю вам лекцию про те товары, которые лично проталкивал в рекламу. Вы взвесите все «за» и «против». Но я не дорассказал историю про Пёсика!
– Конечно, конечно! – согласилась радиоведущая. – Рекламный вопрос подождет, давайте про Пёсика!
Огуранов шумно вздохнул, зашаркал ногами под стулом.
– Пёсик, артист, конечно, очень большой, я бы сказал, внушительных размеров человек. Он еще круглее и толще меня, – конфиденциальным голосом доверил информацию гость. – Пёсик, когда входит в двери, открывает сразу две створки, вот какой он широкий. А я пока обхожусь одной дверной створкой, правда, втискиваюсь в открытый проем боком. Но это ничего, иногда полезно… В общем, с Валентином Пёсиком я познакомился на рекламе собачьих обоев: он талантливо читал текст, подвывал, как привязанный кобель, в тех местах, где ему велел режиссер, а потом мы с Пёсиком разговорились в коридоре студии о том о сем. И вдруг артист хлопнул меня по животу. «Сашка! – говорит. – Ты чего, как домохозяйка, толстый и плотный? Нехорошо, брат! Надо бы тебе сбросить несколько килограммчиков!» «Согласен, Валентин Матвеевич, – отвечаю, – но по этому вопросу было сделано много попыток, и все безрезультатные». «Брось, Сашка, – опять хлопнул меня Пёсик по животу, – давай вместе предпримем еще одну попытку. Знаю одно местечко, где из пузанов делают стройные березы».
Толстяк Огуранов снова уронил голову на руки, а руки положил на стол.
– Саша, – почти нежно промолвила Лилия Горная, – зачем так убиваться? По-моему, знакомство с известным артистом не дает повода отчаиваться. Рассказывайте дальше, вам полегчает.
Огуранов поднял измученное лицо, преданно посмотрел на радиоведущую.