Энн Хампсон - Над сладким Босфором
— О, какое чудо! — воскликнула Джанет, и он обернулся с удивлением во взгляде.
— Ты что-нибудь слышала о селадонах[2]? — спросил он с любопытством и еще больше удивился, когда она утвердительно кивнула.
— Я немного изучала искусство династии Сун, потом посещала лекции о керамике этого периода. Мне посчастливилось видеть коллекцию селадонов у одного из преподавателей.
— Тебе и вправду повезло. У этого преподавателя, должно быть, денег не счесть? Он же не мог купить селадоны на преподавательское жалование.
— Отец оставил ему немалые деньги, и он истратил все на эту коллекцию. Основную ее часть он купил в Китае, но готов был ехать хоть на край света, если вдруг узнавал, что там продается селадон.
Они молча стояли, любуясь изысканной простотой сосудов. Все селадоны были только голубого и зеленого цветов, но при этом самых разнообразных непередаваемых оттенков и форм. На одних сосудах слабо проступал рисунок, другие были совсем однотонны; на всех них лежала печать тысячелетий.
В отношениях Джанет и Крейга снова возникла какая-то близость, когда они стояли рядом, восхищаясь фарфором, близость, родившаяся из общей любви к красоте и древнему искусству. Отчужденность исчезла, и они впервые ощутили такую духовную близость. Джанет почувствовала, как ее наполняет счастье; оно отразилось в ее улыбке и во взгляде, когда она подняла глаза на Крейга. Его улыбка была ей ответом, он взял ее за руку, и они медленно пошли из зала.
Проходя через Ворота Мира, они остановились, и Крейг прочитал арабскую надпись над ними. В ней заключалась основная заповедь ислама: «Нет Бога кроме Аллаха, и Магомет пророк Его».
По обеим сторонам ворот стояли высокие башни; в левой раньше были камеры пыток, рассказал Крейг. Там осужденным придворным отрубали головы.
— Только султан имел право проходить через эти ворота, — продолжил он и, улыбнувшись, добавил: — Если у тебя романтическое воображение, ты сможешь представить, как он едет на великолепном скакуне в богатых одеждах и в тюрбане украшенном драгоценными каменьями. Или ты не находишь это романтичным? — насмешливо закончил Крейг, и Джанет засмеялась.
Но, когда она заговорила, тон ее был вполне серьезен:
— Нет, не нахожу, особенно когда вспоминаю о жестокости тогдашнего правления. Хорошо, что Турция избавилась от султанов. — Вспомнив, что последнего султана свергли всего сорок семь лет назад, она вдруг спросила с любопытством: — Интересно, что стало с обитательницами последнего гарема? Некоторые, наверное, еще живы.
— Многие вернулись в свои семьи, о других — им сейчас уже за восемьдесят — заботится государство.
Выпив чая, они еще побродили по городу, как будто хотели продлить день, оказавшийся таким приятным. Они смотрели на лавки, на живописные лодки, пришвартованные у Галатского моста, на рыбаков, которые стояли рядком и, казалось, не спешили продать свой улов.
— Здесь так много всякой рыбы, — заметила Джанет, наблюдая, как два рыбака разгружают свою лодку. — Я никогда столько не видела.
Крейг объяснил, что у берегов Турции проходит много морских течений с разной температурой; отсюда разнообразие планктона, а следовательно, и рыбы.
То и дело встречались уличные торговцы, чистильщики обуви наперебой предлагали свои услуги. Поймав себя на том, что часто останавливается, чтобы получше все рассмотреть, Джанет беспокойно взглянула на Крейга — не раздражает ли это его. Но по его виду ничего нельзя было сказать. Джанет решилась предложить зайти в мечеть султана Ахмета, и Крейг сразу же согласился, как будто ему тоже пришла такая идея.
Соблюдая обычай, они сняли обувь и ступили в полумрак и прохладу мечети. К ним подошел высокий загорелый турок. Он вежливо спросил, не нужен ли им гид. Крейг поблагодарил его, но отказался. Тот все равно последовал за ними, и пока они медленно шли по толстому ковру к беломраморному михрабу[3], рассказывал о выдающихся людях, которые посещали эту мечеть. Он много говорил о Мекке, хотя сам еще там не бывал. Вскоре он поклонился и направился к группе туристов, которые растерянно озирались вокруг, не зная, куда следует идти.
Джанет взглянула на купол и почувствовала себя совсем маленькой рядом с его величием. Они с Крейгом долго стояли и смотрели на ряды простых тружеников, которые прервали свою работу и сейчас склоняли головы в молитве.
— В Коране говорится, что правоверные должны молиться пять раз в день, — шепотом сказал Крейг. — Они всегда молятся в этот час, перед заходом солнца.
Крейг снова замолчал, а Джанет с интересом осматривалась по сторонам, поражаясь массивным колоннам, прекрасным цветным витражам и многочисленным золотым сурам из Корана.
Голубые изразцы, покрывавшие стены, казалось, излучали таинственный свет, вся атмосфера мечети была пронизана духом вековой истории. Джанет, как и в первый раз, переполнило чувство покоя. Прикосновение руки Крейга, — он обратил ее внимание на богато украшенный михраб — пробудило ее от блаженного забытья. Она вдруг почувствовала, как глубоко прорастает близость, возникшая между ними в залах Топкапы.
Когда они вышли на улицу, солнце уже садилось. Высокие гранитные колонны были залиты малиновым светом заката и четко выделялись на фоне древних платанов и темных контуров зданий вокруг. Повсюду в старой части города стали зажигаться огни; на Галатском мосту и в Топхане, через которые они возвращались домой, тоже горел свет.
— Устала? — мягко и заботливо спросил Крейг притихшую Джанет.
— Это приятная усталость, — улыбнулась она. — Я так благодарна тебе, Крейг, за чудесный день. — Она повернулась к нему, широко улыбаясь, и в ее открытых глазах он увидел совершенно новое выражение. — Я запомню его на всю жизнь.
— Я тоже, — сказал он и тут же добавил: — Нам надо бы поскорее съездить куда-нибудь еще. Здесь так много интересного. Ближайший уик-энд отпадает — в субботу будут торжества в честь дня рождения королевы, а в воскресенье я должен ехать в Бюйюк-Ада… А как насчет следующего?
— Это будет замечательно! — Ее нетерпение вызвало у Крейга улыбку. — А куда мы поедем? — Она опять вспомнила о его книге и удивилась, что он готов прервать работу над ней, хотя и надеется, по словам Марка, закончить ее к концу года.
— У нас очень большой выбор. Ты уже бывала в азиатской части страны? — спросил он, и когда она отрицательно покачала головой, добавил: — Тебе там понравится. Там нет больших отелей, только живописные рыбачьи деревушки и развалины старинных дворцов… а еще — прекрасный участок берега между Бюйюк-Гок-Су и Кючюк-Гок-Су. Эти речки впадают в Босфор. Местность эту чаще называют «Свежие воды Азии». Когда моя бабушка была молодой, там было любимое место прогулок высшего общества Османской империи. Турецкие дамы приплывали по Бюйюк-Гок-Су на украшенных позолотой барках, это было захватывающее зрелище.
