Дженнифер Уайнер - Чужая роль
«Начинается», — подумала Роуз.
— Немедленно отдай!
Вместо ответа Мэгги открыла бумажник.
— «Джеймс Р. Денверс, — громко прочитала она. — Сосасти-Хилл-Тауэрс, Филадельфия». Очень мило.
— Ш-ш-ш, — прошипела Роуз, бросив встревоженный взгляд на стену, за которой в настоящее время мирно почивал Джеймс Р. Денверс.
— Тысяча девятьсот шестьдесят четвертый, — стальным голосом продолжала Мэгги. Роуз так и видела, как вращаются шестеренки в ее голове: всякие вычисления, как уже было сказано, были для сестры каторжным трудом.
— Тридцать пять? — спросила она наконец. Роуз все-таки удалось отобрать бумажник.
— Ложись спать, — прошипела она.
Мэгги вытянула майку из груды одежды, валявшейся на тренажере, и ловко стянула платье.
— Не смей ему этого говорить, — предупредила она.
— Какая ты тощая, — вырвалось у Роуз, шокированной видом острых ключиц, казавшихся еще более жалкими по сравнению с нелепо огромными грудями, оплаченными бывшим бойфрендом.
— А ты так и не пользовалась тренажером, который я тебе купила, — парировала Мэгги, натягивая майку и плюхаясь на диван.
Роуз открыла рот, но тут же закрыла снова.
Не надо спорить. Чем скорее заснет, тем лучше.
— Ничего, у тебя бойфренд симпатичный, — одобрила Мэгги и зевнула. — Не принесешь стакан воды с двумя эдвилсами[5]?
Роуз поморщилась, но принесла таблетки и воду и проследила, как Мэгги принимает лекарство, запивает и, не подумав поблагодарить, спокойно закрывает глаза. Роуз поскорее отвернулась и вошла в спальню. Джим по-прежнему лежал на боку, тихо сопя. Она нежно положила руку ему на плечо.
— Джим…
Он не пошевелился. Может, забраться к нему в постель, накрыться с головой одеялом и забыть обо всех проблемах до утра?
Роуз оглянулась на дверь, посмотрела на Джима и поняла, что не сможет. Не сможет лежать рядом с голым мужчиной, когда за стеной спит сестра. Ее долг был, есть и будет — показывать Мэгги пример, а не валяться чуть ли не в ее присутствии с мужчиной, который все же кто-то вроде босса… нет, так не пойдет. А если он снова захочет секса? Мэгги наверняка начнет подслушивать или, что еще хуже, ввалится в комнату и уставится на них.
И засмеется…
Роуз взяла с кровати еще одно одеяло, подняла с пола подушку, прокралась в гостиную и устроилась в кресле, думая, что во всех анналах истории романтических встреч ни одна ночь до сих пор не заканчивалась подобным образом.
Она вертелась из стороны в сторону, безуспешно пытаясь улечься поудобнее. Ну с какой стати, спрашивается, она уступила Мэгги диван? Та вполне могла бы обойтись и креслом.
И тут послышался голос Мэгги.
— Помнишь Хани Бана[6]?
Роуз закрыла глаза.
— Помню.
Хани Бан появился весной, когда Роуз было восемь, а Мэгги — шесть. Как-то в четверг Кэролайн, мама Роуз и Мэгги, разбудила их раньше обычного.
— Ш-ш-ш, только не проговоритесь, — прошептала она, поспешно натягивая на дочерей праздничные платьица, а сверху заставила надеть свитера и пальтишки. — Сюрприз! Большой сюрприз!
Они попрощались с отцом, все еще сидевшим за кофе и изучавшим деловой раздел газеты, пробежали мимо кухни — столы были завалены коробками конфет, а в раковине горой громоздилась грязная посуда — и залезли в машину. Но вместо того чтобы повернуть к школьному подъезду, как всегда, Кэролайн поехала дальше.
— Мама, ты пропустила поворот! — окликнула Роуз.
— Никакой школы, детка, — улыбнулась мать не оборачиваясь. — Нас ждет особенный день!
— Ура! — завопила Мэгги, которой тогда досталось заветное переднее сиденье.
— Почему? — удивилась Роуз, не желавшая пропускать школу. Сегодня был библиотечный день, и она собиралась поменять книги.
— Просто случилось что-то очень хорошее, — пояснила мать.
Роуз до сих пор помнила ее лицо: карие глаза сияют, бирюзовый шарф, повязанный на шее, развевается от ветерка. И тут Кэролайн начала говорить, очень быстро, слишком быстро, так, что слова мешались, путались:
— Новые сладости. То есть помадка. Нет, не совсем. Лучше. Просто божественно. Вы когда-нибудь ели такое?
Сестры покачали головами.
— Я читала в «Ньюсуик» о женщине, которая пекла творожные торты, — тараторила Кэролайн, лихо обогнув поворот, но остановившись на светофоре. — Все ее друзья просто бредили этими тортами. Сначала она предложила их в один супермаркет, потом договорилась с оптовым поставщиком, а сейчас ее торты продаются в одиннадцати штатах. Одиннадцати!
Сзади нестройно загудели машины.
— Мама, — напомнила Роуз. — Зеленый свет.
— Ладно, ладно, — отмахнулась Кэролайн, нажимая на педаль газа. — Так вот, вчера вечером я подумала, что если не могу печь творожные торты, то уж с помадкой справлюсь. Моя мать готовила лучшую помадку в мире, с грецкими орехами и суфле, так что я позвонила ей, попросила рецепт и всю ночь не спала, готовила. Пришлось дважды бегать в супермаркет за ингредиентами. Но я справилась.
И, резко повернув руль, въехала на заправку. Только сейчас Роуз заметила, что ногти у матери поломаны и выпачканы чем-то темно-коричневым, словно она несколько часов рылась в грязи.
— Вот! Попробуйте!
Сунула руку в сумку и достала два квадратных кусочка, завернутых в вощаную бумагу.
— «Помадка "Р и М"», — прочли они. По мнению Роуз, лакомство сильно походило на карандаш для подводки глаз, но девочка мудро промолчала.
— Пришлось взять то, что было под рукой, упаковку, конечно, поменяют, не вздумайте только сказать, что это не лучшая помадка в мире!
Сестры развернули конфеты.
— Потрясающе, — промычала Мэгги с полным ртом.
— Вкусно, — вторила Роуз, пытаясь проглотить застрявший в горле липкий комок.
— «Р и М» — в честь Роуз и Мэгги, — пояснила мать, снова включив зажигание.
— А почему не «М и Р»? — закапризничала Мэгги.
— Куда мы едем? — осведомилась Роуз.
— К «Лорду и Тейлору», — весело пояснила мать. — Я, конечно, подумывала о супермаркетах, но решила, что, поскольку это деликатес, а не какая-то бакалея, его и продавать нужно в дорогих магазинах!
— А папа об этом знает? — не унималась Роуз.
— Сделаем ему сюрприз. Снимайте свитера и проверьте, чистые ли у вас лица. Начинаем торговать, девочки.
Роуз перевернулась на бок, вспоминая, что было дальше. Вежливую улыбку менеджера, когда мать водрузила на прилавок с бижутерией свою сумку и высыпала дюжины две тюбиков с надписями «Р и М» и еще два с надписями «М и Р», которые Мэгги успела исправить в машине. Как мать потащила их в отдел товаров для девочек и купила две кроличьи муфты. Как они обедали в кафе «Лорд и Тейлор», ели сандвичи со сливочным сыром и оливками, крохотные пикули, размером с мизинец Роуз, и ломтики светлого бисквита с клубникой и взбитыми сливками. Какой красивой казалась тогда мать, с горящими щеками и сверкающими глазами! Руки Кэролайн порхали как птички и, забыв о собственном ленче, она увлеченно излагала идеи обогащения, бизнес-планы, уверяя, что помадка «Р и М» будет так же популярна, как «Киблер» или «Набиско»[7].
