Джоан Хол - Сердцу не прикажешь
— Сукин сын, — выругался Лукас, заметив, что спортивный, с низкой посадкой автомобиль обогнал его машину и покатил впереди, обдавая фонтанами воды машину Лукаса. Это происходило неподалеку от Вэлли Фордж. У Лукаса кровь закипела от злости.
— Совсем оборзел, свинья. Для таких вот и придуман ад, только они до поры этого не знают…
Сам Лукас отлично знал о существовании ада, не только того ада, куда можно угодить после смерти, но и ада, который существует на земле. Лукас прошел через такой ад, прошел и сумел выжить: его личный ад продолжался много лет, начавшись, когда Лукасу было под двадцать, и протянувшись до тех самых пор, покуда дело не приблизилось к тридцати годам.
На губах его проступила мрачная ухмылка. Теперь он намеревался познакомить Гарольда Стайера с тем, каков этот самый ад на земле. Конечно же, если подтвердится информация, которую Лукасу сообщили об этом человеке. И если окажется, что Стайер и вправду крутил, как своими собственными, деньгами компании.
Лукас печенкой чуял, что сплетни про Стайера — правда. Спорадические задержки с платежами могли означать все что угодно, но вот своей интуиции Лукас обыкновенно склонен был доверять. Это чувство жгло его изнутри наподобие кислоты, подтачивая и без того не безграничное терпение. Если и были в этом мире вещи, которые неизменно бесили Лукаса, то в их числе оказывались случаи, когда превращались в дерьмо добропорядочные в прошлом и весьма уважаемые фирмы.
— О, черт бы побрал этого урода! — рявкнул он, сильно щурясь, чтобы различать хотя бы контур асфальтового полотна, мутно проступавшего по ту сторону ветрового стекла. Ездить по этой автостраде, как считали многие водители, даже в хорошую погоду было не слишком-то приятно. Но если погода заметно ухудшалась, тогда езда обращалась в настоящую проблему. Свое раздражение, равно как и свой гнев, Лукас адресовал сейчас тому козлу, что мчался перед ним.
Лукас невзлюбил Гарольда Стайера с того самого дня, как впервые познакомился с ним. Манеры Стайера, его обаяние, то есть все то, что так хорошо действовало на других людей, Лукаса не просто оставляло равнодушным, но вызывало неприязнь. Гарольд не обладал теми чертами характера, которые Лукас особенно ценил в мужчинах: не было у Стайера крепкой мужской основы, да и деловой хваткой он не отличался.
А в тех делах, к которым был причастен Лукас, одним только обаянием и манерами ничего не добиться. И уж вовсе не могла Лукасу понравиться склонность Стайера казаться вечно добродушным, веселым, нарочито беззаботным — как бы со всеми своим парнем.
Впрочем, Лукас отдавал себе отчет, что он предъявляет, возможно, повышенные требования к людям подобного типа и зачастую судит их слишком строго.
Самому Лукасу ничего не доставалось легко в этой жизни. Едва достигнув восьми лет, то есть возраста, когда можно было рассчитывать на получение хоть какой-нибудь случайной работы, — так вот, с тех самых пор за все Лукасу приходилось сражаться, его жизнь состояла из сплошной череды баталий.
Лукас был старшим из троих детей, родившихся у совсем еще молодых тогда родителей, которые из кожи вон лезли, чтобы как-то прокормить семью. И отец, и мать представляли собой американцев в первом поколении: их собственные родители прибыли в Америку вместе с мощной волной иммигрантов перед началом второй мировой войны. Бабушка и дедушка со стороны матери убрались из своей Германии, едва только закончилась первая мировая. И приблизительно в то же самое время родители отца Лукаса, тогда только-только поженившись, покинули родную Шотландию. Те и другие осели в Пенсильвании, получив к северу от Ридинга землю для занятия фермерством. Участки обоих семейств оказались рядом. Земля тогда была чрезвычайно дешевой, потому как для фермеров она мало подходила.
С обеих сторон, по отцовской и материнской линии, деды и бабки Лукаса были простыми людьми, весьма скромными и непритязательными, каковыми их сделала тяжелая жизнь на родине. Та и другая семьи держались особняком, намеренно не сближаясь с соседями. Так что, по мнению Лукаса, практически неизбежным было то, что и последовало: сын одного семейства женился на дочери другого.
Понятное дело, что добротного образования молодые люди получить просто не смогли и возможности их были весьма ограничены, а общество в это время уже двинулось по пути технологического прогресса. Они за ним не поспевали.
Первые детские воспоминания Лукаса, как целые дни напропалую отец горбатился в поле, чтобы семья могла хоть как-то свести концы с концами: весь день в поле, а в третью смену, с 11 вечера до 7 утра, — на трикотажную фабрику, до которой от дома было миль десять, не меньше. И мать выбивалась из сил, в одиночку делая все по дому, стараясь, чтобы дети были сыты и более или менее пристойно одеты. Кроме того, мать еще выходила с отцом в поле, а время от времени помогала по хозяйству в одном из ближайших домов.
Когда Лукасу исполнилось тринадцать лет, он был уже достаточно высоким, крепким от постоянной физической работы юношей. После школы он занимался поденной работой у более состоятельных соседей: красил, чинил, таскал воду. Платили ему сущие крохи, но в семье считали каждый доллар.
Незадолго до того, как Лукас должен был окончить среднюю школу, умерли его родители, с разницей в полгода. Отец скончался от обширного инфаркта прямо в поле, когда собирал урожай; мать угасла в конце зимы. К тому моменту Лукасу только-только исполнилось восемнадцать лет. Официальной причиной смерти матери была названа инфлюэнца. Впрочем, Лукас знал лучше: мать умерла потому, что у нее больше не было сил жить.
Лукас не намеревался опускать руки, и его бойцовское настроение оказалось чрезвычайно кстати, потому как самые главные в его жизни сражения только начинались.
Во-первых, нужно было нормально закончить школу, завершить образование. Он понимал, что без образования — никуда. Экзамены он сдал хорошо и даже получил стипендию для продолжения обучения в университете «Фрэнклин и Маршал». Но у него были братья — Майкл, одиннадцати лет, и Роберт, которому и девяти еще не исполнилось. Если бы Лукас отдал братьев в приют, жизнь его оказалась бы гораздо более легкой, да и местные власти подыскали бы мальчикам приемных родителей.
Однако не по годам мудрый и взрослый, Лукас решил иначе.
Дед и бабка жили неподалеку, они вполне могли брать мальчиков, давая таким образом Лукасу возможность посещать университет. Однако старики были уже в очень преклонном возрасте, да и здоровье у них оставляло желать лучшего, и потому Лукасу приходилось на стареньком «шевроле» каждый день ездить на занятия в университет и каждый день возвращаться. Кроме того, вечерами и в выходные дни он подрабатывал в Ридинге на сталеплавильном заводе, чтобы хоть немного помогать старикам деньгами.
