Джеки Коллинз - Американская звезда
Прозвенел звонок, и урок кончился.
Облокотясь на буфетную стойку, ее поджидал Сток.
– Я подхвачу тебя сегодня в шесть тридцать?
– Подхватишь?
– Ты что, забыла, о чем договаривались?
– Договаривались? О чем?
– Сегодня мои родители устраивают для нас обед.
– А, да, – сказала она вяло.
– Незаметно, чтобы ты этому радовалась.
И чего он от нее хочет? Она же идет с ним, правда? Неужели этого недостаточно?
Наклонившись, он клюнул ее в щеку. От него пахло потом и камфарной мазью. Пот – ладно. Этот запах еще можно перенести, но от камфары ее почти стошнило. Да, самое время поговорить с папой о той страховке, которую он продает мистеру Браунингу. Может, он уже заключил сделку? А если она перестанет встречаться со Стоком, это сорвет дело? Она была уверена, что Сток может перейти в решительное наступление в любой момент, а ей вовсе не хотелось изображать сопротивляющуюся жертву, распластанную под его тушей в тесном «форде фандерберде».
По пути домой она остановилась у отцовской конторы на Главной улице, расположенной над магазином металлических изделий «Блэкли бразерс». Но дверь была заперта, шторы опущены. На двери виднелась надпись: «Филипп М. Робертс. Страхование». Папа не однажды намекал, что, возможно, когда-нибудь на двери появится другая надпись: «Филипп М. Робертс и дочь». И Лорен никак не могла собраться с духом и объявить ему, что у нее нет ни малейшего желания заниматься страховым бизнесом.
Разочарованная, что не застала отца, она пошла дальше, домой.
Мать была на кухне и делала торт.
– А где отец? – спросила Лорен, сунув палец в миску, в которой мать сбивала сливки.
– Прекрати, – проворчала Джейн Роберте, брюнетка с правильными чертами лица и высокими скулами. Легко заметить, от кого Лорен унаследовала свою красоту.
– М-м-м, восхитительно, – и Лорен опять макнула палец в миску.
– Я сказала, прекрати, – сурово повторила Джейн, – ведь так ничего не останется, а ты должна взять этот торт с собой, когда поедешь к Браунингам.
– Да ни в коем случае, – ответила Лорен в ужасе. – Я не повезу им торт, мама.
– Тогда я вынуждена буду попросить об этом Стока.
– Нет, мама, нет! Пожалуйста, не ставь меня в глупое положение, – Джейн перестала заниматься тортом и вытерла руки о передник.
– А что глупого в том, чтобы преподнести Браунингам, торт?
Лорен нерешительно помолчала.
– Ну, знаешь, это похоже на то, словно мы им лижем… Глаза Джейн сузились:
– Лижем что?
– Ну, ты же знаешь, что я имею в виду…
– Нет. Боюсь, что не знаю, – и Джейн взглянула на свое единственное дитя взглядом, в котором можно было прочесть: «Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, вот подожди, придет домой отец…»
Ух-ох. Мама такая старомодная. Но, может быть, Лорен действительно сболтнула лишнее.
– Хорошо, хорошо, я возьму этот дурацкий торт. – Но то, что они подлизывались, – это совершенно точно, хотя сейчас Лорен ничего с этим поделать не могла.
Дафна Браунинг была крупной женщиной с несколькими подбородками и ярко-красными губами. Она любезно приветствовала Лорен:
– Ах, как предупредительна ваша мама! Какой удивительно прекрасный знак внимания! – с подчеркнутым восторгом воскликнула она. – Конечно, мой доктор запрещает мне есть шоколад, но Бенджамин его просто обожает, правда, дорогой?
Бенджамин Браунинг на миг оторвался от газеты. Это был высокий человек, как бы утолщающийся к поясу. Вид у него был угрюмый, волосы с проседью и под стать им – кустистые седые брови.
– Блюду диету, – проворчал он.
Сток нетерпеливо вышагивал взад-вперед, Лорен, одеревенев от напряжения, сидела в обитом шелком кресле в очень строго и официально обставленной гостиной. Незаметная, словно тень, горничная унесла торт с глаз долой и навечно.
– Когда есть будем? – спросил нетерпеливо Сток. Дафна его проигнорировала.
– Скажите, дорогая, – обратилась она к Лорен, и на ее ярко-красных губах зазмеилась улыбка, – Сток – ваш первый мальчик?
Лорен обомлела от такого личного вопроса, и если бы не была вежливой девушкой, то ответила бы просто: «Это не ваше дело». Вместо этого, яростно поглаживая пекинеса миссис Браунинг, крошечную злобную собачонку, которая оскалила зубы и угрожающе заворчала, Лорен воскликнула:
– Какой умненький щеночек, – изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал как можно искренне. – Сколько ему?
– Это девочка, – поправила ее миссис Браунинг.
– А как ее зовут?
– Принцесса розового моста.
– Какое необыкновенное имя! – Лорен опять погладила собачонку, а та цапнула ее за руку своими острыми зубками.
– Сток, – заметила Дафна, – Принцесса никогда себе этого не позволяла.
– Кушать подано, – возгласила черная горничная, появившись в двери.
Мистер Браунинг отшвырнул газету.
– И с чертовским опозданием, – раздраженно сказал он. Обед был очень нудный. Лорен ни за что бы не хотела еще одного такого вечера. Миссис Браунинг вела себя высокомерно. Мистер Браунинг был груб. А Сток – ну, Сток был Стоком. На обратном пути он без обиняков заявил:
– Ты им понравилась.
– Приятно слышать.
– Даже несмотря на то, что ты еще очень молода. «А ему-то сколько – восемнадцать, что ли?»
– Я в восторге, – ответила Лорен сухо. Но он не понял ее сарказма:
– Они дали разрешение.
– На что? – спросила она, подавив зевок.
– Чтобы мы обручились.
5
Арета Мэй Анджело открыла дверь трейлера, в котором жила, и взглянула на Примо так, словно от одного его вида ее тошнило. Дело в том, что он покинул ее семнадцать лет назад, но это не помешало ей и через семнадцать лет сразу же обрушиться на него с яростными упреками.
Скорчившись в фургоне, Ник мог слышать каждое слово, которые она швыряла в лицо отцу.
– Тебе чего надо? Грязный обманщик! Ты чего пришел сюда вынюхивать? Ты мерзавец и бездельник, так что убирайся отсюда. Ты слышишь? Бон!
Еще немного, и, кажется, она бы прокляла его навеки, но Примо что-то неубедительно пробормотал в оправдание, и Пик еще глазом не успел моргнуть, как женщина, осыпая Примо оскорблениями, втащила его в трейлер и громко захлопнула дверь.
Ник сидел в фургоне и размышлял над событиями прошедшей недели. Ему шестнадцать лет, почти семнадцать – и жизнь уже кончена. Кому он нужен? Уж точно никому. Вся его жизнь оказалась ошибкой.
Мэри и Примо. Его родители. Примо ему сообщил, что они с Мэри никогда по-настоящему в браке не состояли, потому что, когда они обменялись брачными обетами, он был женат на этой женщине. Примо Анджело был двоеженцем.
А если так, то что из этого следовало? Лично для него, Ника? Но думать об этом он не стал. Все равно.
