Не говори ни слова - Сейбр Роуз

Он поднял взгляд, и морщины на его лбу собрались в кучку.

— Я не хочу причинять тебе боль, ты понимаешь? — Спросил он, заглядывая мне в глаза, словно пытаясь определить уровень моего понимания, как у ребёнка. — И я не причиню тебе вреда, пока ты будешь делать в точности то, что тебе говорят, — продолжил он, нежно стирая засохшую кровь с моей кожи, медленно спускаясь вниз, чтобы убрать следы на моих руках. — Тебя нужно тренировать для удовольствия твоего хозяина. Боли не будет, если только ты сама этого не захочешь, — он провёл пальцем по повреждённой коже, словно подчёркивая свою точку зрения.

Я вздрагиваю, но не пытаюсь отстраниться оставаясь неподвижной.

«Тренировать для удовольствия хозяина». Эти слова эхом отдаются в моей голове. Удовольствие… Внутри меня зарождается неприятное чувство. Я слышала о торговле людьми, о том, как женщин похищают, чтобы сделать их сексуальными рабынями. Но со мной такого не должно случиться. Ведь нет?

Закончив очищать засохшую кровь, он наклоняется и поднимает поднос, ставя его мне на колени. Мне хочется протянуть руку и схватить еду, как какому-нибудь дикому зверю. Вместо этого я просто смотрю на нее. Это лучше, чем пялиться на него. Его глаза вызывают у меня беспокойство.

На подносе множество блюд: сыр, сваренное вкрутую яйцо, салями, крекеры, маринованный лук и даже немного приправы. В данных обстоятельствах это кажется странным.

Он берет один из крекеров и макает его в соус.

— Открой, — говорит он.

Я смотрю на него снизу вверх, надеясь, что он увидит ненависть в моих глазах.

— Открой, — повторяет он.

Когда я не подчиняюсь, он спрашивает:

— Не голодна?

Я не двигаюсь. Просто стою на коленях, сложив руки на обнаженных коленях, ощущая покалывание в сосках от холода.

Он кладет крекер на стол.

— Я знаю, что ты голодная. Твой желудок громко заявляет об этом. — Он отодвигает тарелку еще дальше, ставя ее на колено, словно искушая меня. — Нет смысла морить себя голодом.

Я не свожу с него взгляда. Непоколебимо. Не моргая. Я хочу знать, почему он держит меня здесь. Я хочу понять, когда смогу уйти, и есть ли у меня такая возможность.

Он замечает:

— Я вижу, как в твоих глазах плавают вопросы. Ты молодец, что не озвучиваешь их вслух.

Молодец? Мне хочется смеяться. Мне хочется кричать. Мне хочется плюнуть ему в лицо.

Он снова берет крекер.

— Я не совсем понимаю, что ты пытаешься доказать, отказываясь есть. — Вздыхает он. — Возможно, мне следует объяснить несколько вещей, чтобы прекратить эту глупость. Возможно, у тебя есть иллюзии, что ты можешь избежать этого, что это временно. Может быть, ты даже думаешь, что кто-нибудь придёт тебе на помощь.

Он наклоняется вперед, и его лицо оказывается напротив моего. Его запах проникает в меня, и я на мгновение закрываю глаза, прежде чем начинаю дрожать.

— Ты здесь для того, чтобы пройти обучение. Ты здесь, чтобы научиться послушанию. Ты больше не принадлежишь себе. Это твое будущее. Это твой дом. Повинуйся мне, и твои наказания будут минимальными. Не повинуешься, и ты узнаешь о последствиях. На тебя все время направлена камера. Тебе не сбежать. Нет смысла пытаться. А теперь, — он снова откидывается назад и поднимает крекер, — открывай рот.

И я это делаю.

ГЛАВА 5

МИЯ

Я пытаюсь заснуть, но мои глаза не закрываются. Я ложусь на матрас и смотрю в потолок, но мигающий красный огонек продолжает меня раздражать. Наблюдает ли он за мной? Или есть кто-то ещё, кто следит за мной?

Одеяло не слишком хорошо защищает от холода, но, по крайней мере, оно позволяет мне скрыть свою наготу. Интересно, заберёт ли он его у меня, когда поймёт, что я делаю?

Через некоторое время я оставляю попытки заснуть и подхожу к углу, где с потолка свисают цепи. Я опускаюсь на пол, и холод от стены проникает сквозь одеяло к моей спине. Но отсюда я могу видеть звёзды. Как жаль, что я не изучила их раньше. Как жаль, что я не знаю, что означает каждое пятнышко света. Я знаю, что есть крест, ковш и пояс, но ни одно из них не складывается в единую картину в моей голове. На мой взгляд, это просто похоже на то, как будто кто-то разбросал их, как семена в землю.

Когда я была маленькой, мне казалось, что ночь — это Бог, который накрывает небо одеялом, окутывая нас, словно заботливая мать. В этом одеяле были крошечные дырочки, через которые проникал небесный свет. Я думала, что таким образом Бог наблюдает за нами по ночам. Когда одна из звезд мигала, ненадолго исчезая в темноте, именно в этот момент он смотрел на нас через щель.

Но сейчас ни одна из звезд не мигает.

Я тихо пою про себя, надеясь, что музыка принесет мне утешение. Но, увы, в этой комнате нет места для музыки и утешения. Мои слова звучат странно в тишине пустой комнаты, слишком надломленно и печально.

Я вспоминаю те времена, когда я застенчиво пела в местном баре, вдохновленная Рокси. Какая-то часть меня любила быть в центре внимания, но в то же время я хотела спрятаться в тени. Сейчас всё это кажется таким бессмысленным, не более чем мечтой, которой нет места в суровой реальности.

Тихие слезы стекают по моим щекам, а мысли о маме и папе возникают сами собой. Они, должно быть, уже сходят с ума от беспокойства за меня. Не проходит и дня, чтобы я не виделась с ними или, по крайней мере, не разговаривала. Мы так близки, и то, что я единственный ребенок в семье, лишь усиливает нашу связь.

Я представляю их и пытаюсь угадать, чем они занимаются. Интересно, спят ли они или тревога из-за моего исчезновения не дает им покоя? Интересно, сидит ли мама в своей комнате у эркерного окна и смотрит на те же звезды, что и я?

Мои мысли блуждают по этому пути, пока я не погружаюсь в сон.

* * *

Меня будит скрип двери. Звезды исчезли, и на их месте появилось солнце, которое дразнит меня своим ярким светом. Мой похититель, глядит на меня в углу, затем переводит взгляд на кровать, но не обращает внимания на то, что я все еще сижу на холодном полу.

— Не говори ни слова. — Говорит он, садясь на стул в углу,