Нуждаясь в Нове - Ди Эллис
— Что я сказал не так, милая?
Она качает головой и убирает волосы за ухо. На свету они кажутся нежно-лавандовыми, мягкие, шелковистые пряди обрамляют её лицо. Я тоже тянусь к её локону, бережно захватываю его пальцами, легко потягиваю. Её взгляд вновь встречается с моим, а она нервно прикусывает нижнюю губу.
— Я… я не говорю об Орионе. Так же, как и не праздную праздники. Для этого больше нет причин.
В её глазах, смотрящих прямо на меня, застыла такая грусть, что у меня сердце разрывается. Во мне просыпается непреодолимое желание защитить её, оградить от любой боли, которая может причинить ей вред. Я подвигаюсь ближе, оказываясь рядом с ней, беру её руку и переплетаю наши пальцы.
— В праздниках полно причин для радости, — мягко говорю я. — Новые сезоны, новые отношения, новые семьи, которые собираются вместе. Я отмечаю всё, что только могу: дни рождения, свадьбы, Хануку, ты только назови — я найду, что отпраздновать.
— Мы очень разные, Нико. Я праздную вечера Вторника, новый бутон на упрямом стебле, закат тёплой осенней ночью. А не пустые праздники.
Её поэтические, но загадочные слова сбивают меня с толку, и я тихо вздыхаю. Мне ненавистна мысль о том, что её связывает боль с праздниками. Как бы я хотел смыть эту боль. Завернуть исцеление в красивую коробку с бантом. Если бы жизнь была так проста, мы могли бы упаковывать извинения и завязывать ленты на дурных привычках.
— Хорошо, тогда мы будем отмечать то, что ты хочешь, Нова, — отвечаю я.
Она наклоняет голову, снова улыбаясь, и кивает в сторону нашего пикника:
— Как насчёт того, чтобы отпраздновать вкусный обед в прекрасный день?
— Мы можем это сделать, милая. Давай так и сделаем, — соглашаюсь я, убирая волосы с её лица и немного отодвигаясь, чтобы дать ей пространство. Я ненавижу потерю её близости, её мягкого, сладкого запаха, но делаю шаг назад.
— Я не буду говорить о своём брате. А ты можешь не рассказывать о своей сестре или тех милых потерянных мальчишках. Как насчёт того, чтобы поговорить… почему сэндвичи всегда вкуснее с чипсами? Никакой картофельный салат, суп или что-то ещё не сравнится.
Улыбаясь, я откусываю чипс и задумываюсь.
— Хорошая тема. Согласен. Единственное исключение — это сыр на гриле с томатным супом. Но чипсы действительно идеально подходят к сэндвичам, неважно каким. Сэндвич с беконом? Только оригинальные, хрустящие чипсы. Сэндвич с арахисовым маслом и джемом — что-то простое, надёжное. Мы на одной волне. А какие твои любимые чипсы?
Она улыбается, поражённая всей нелепостью нашего разговора, и на секунду задумывается.
— Это может не соответствовать твоим критериям, но я обожаю хорошие, хрустящие Читос. Не воздушные, у них своё место — например, с сэндвичем с арахисовым маслом и джемом. Но хрустящий, сырный Читос — это лучшее.
— С сэндвичем с ветчиной и сыром? Чеддер? — поддразниваю я.
Нова смеётся, кивая. На первый взгляд ничего особенного в том, чтобы сближаться на почве еды, нет, но между нами это создаёт связь. Мы смеёмся, обсуждая, где в городе лучшие картофельные фри, спорим, какой сыр лучше с грибным бургером — мы оба предпочитаем швейцарский. Даже обсуждаем лучшие праздничные сладости.
И тут я допускаю ошибку.
— Моя сестра печёт лучшие печенья, — говорю я ей, пока мы наслаждаемся двумя из них. — На Рождество она с детьми делает маленький поднос — для Санты. Печенье, молоко, даже морковка для оленей. Они всё ещё верят в это волшебство. И я рад, что верят. Надеюсь, они будут хранить эту магию как можно дольше. Я помню, как узнал про Санту. В прошлом году у меня было трудное Рождество, — шучу я, но её улыбка гаснет, а взгляд становится отстранённым.
Между нами повисает тишина, и я чувствую, как воздух становится прохладнее. Я снова приближаюсь к ней, словно могу защитить её от надвигающихся бурь или от чего-то, что я сказал не так. На мгновение она прижимается ко мне, принимая моё объятие. Это длится слишком коротко, потому что она отстраняется, выпрямляя плечи и поднимая подбородок.
— Мне пора возвращаться. Это было прекрасно, Нико, — тихо говорит она, но её голова опущена, и она избегает смотреть мне в глаза.
— Что я сказал? Где я допустил ошибку? — задаюсь я вопросом вслух, хмурясь.
Встав, она оглядывается на меня, но затем качает головой. Я тоже встаю, забыв о том, что мы оставили на поляне, и иду за ней. Я догоняю её, прежде чем она успевает уйти, и аккуратно тяну назад. Я прижимаю её к себе, чувствуя, как её мягкое тело дрожит в моих руках.
— Ты не сказал ничего плохого. Большинство людей могут говорить о праздниках. Я просто… думаю, я не как большинство людей.
После времени, которое мы только что провели вместе, я могу с этим согласиться. Нова не похожа ни на кого, кого я встречал. Остроумная и мудрая, она смеётся, но серьёзна в своих словах и сосредоточенна, когда слушает. Я никогда не чувствовал такой связи с кем-то так быстро и так лёгко. У нас так много общего, что кажется, будто мы знакомы гораздо дольше, чем один день.
Но в ней есть грусть, через которую я не могу пробиться. Грусть, которую я вызываю каждый раз, когда упоминаю праздники. Мне хочется спросить, что стало причиной этой боли и как я могу её устранить. Но прежде чем я успеваю что-то сказать, она уже на другой стороне поляны, и мне приходится идти за ней, спотыкаясь о коряги.
— Нова, подожди. Подожди, а как же ужин или бранч? — зову я её, почти теряя равновесие.
Я догоняю её, как раз когда она достигает края леса, и хватаю её за запястье. Тяну аккуратно, и она останавливается, но не оборачивается. Она не смотрит на меня, не даёт мне увидеть её лицо, когда я снова задаю вопрос.
— Прости, если я сказал что-то не то, милая. Я хочу увидеть тебя снова.
— Ты знаешь, где меня найти.
Я начинаю отпускать её, осознавая, что она расстроена и что мои слова не смогут это исправить. Всё, что я хочу, — это чтобы ей стало легче. Чтобы она снова улыбнулась. Чтобы она пожелала снежного Рождества или хотя бы чего-нибудь.
— Я верну тебе немного волшебства, Нова. Обещаю. Не знаю, как это получится, но я сделаю это. Дело в твоих глазах. Самые красивые глаза, которые я когда-либо видел, — шепчу я,
