Крепче виски. Слаще колы (СИ) - Бауэр Алика
Лицо Марка посуровело, и он впервые сделал то, о чем я его попросила – отступил шаг назад, обеспечивая мне приток свежего воздуха. В этот момент стало страшно, что прямо сейчас он решает, как бы по-изощреннее сдать меня.
— Ты же… ненавидишь меня, — уже спокойным голосом произнесла я на выдохе, пытаясь привести последний, как по мне, весомый аргумент, оставить эту затею.
— Не выношу тебя, — просто сказал Вяземский. — Но это не значит, что ты не до охуения очаровательная, — он прикусил нижнюю губу, продолжая сверлить меня взглядом, как это делал обычно.
Его слова, хоть и сказанные некультурным и вульгарным языком, все же вызвали приятный, но такой предательский трепет внизу живота. Я возненавидела его еще сильнее лишь за то, что он заставил меня почувствовать.
Но я мысленно приказала перестать вести себя как одна из тех слабохарактерных и в целом странных девиц, ошивающихся у раздевалки футбольной команды, которые за один взгляд спортсмена на них, готовы раздвинуть ноги.
— Нет, — твёрдо сказала я, помотав головой. — Можешь болтать обо мне кому хочешь. Пусть меня отчислят. Но играть в твои игры я не собираюсь.
На его лице промелькнуло что-то похожее на разочарование, которое он быстро скрыл за маской безразличия.
— О, ты, видимо, не понимаешь всего масштаба, — язвительно произнес он ухмыляясь. — Да, тебя отчислят с позором. Но не за грязные рассказы, а за связь с преподавателем. А его самого ждет увольнение. Как думаешь, после такого скандала хоть одно уважающее себя учебное заведение возьмет его к себе на работу?
Я снова тону. Только это уже было вязкое болото, где каждый шаг, как игра в рулетку на жизнь, - а вдруг повезет. Но тащить с собой кого-то на дно…Такого я себе позволить не могла.
— Ненавижу… — еле слышно произнесла я, пытаясь сдержать проступающие слезы.
— Ненависть - одно из самых сильных чувств, которое может испытывать человек. Наравне с любовью. Завтра я жду тебя у главного входа перед первой парой, — Марк оторвал руку от стены, наконец освобождая из его капкана.
— Зачем?
— Тебе же не хватало эмоций и впечатлений? — он вновь склонился совсем низко, а его губы приблизились к уху шепча, — поверь, я тебе их обеспечу.
Глава 8
Дыхание затрудняется, стоит только ощутить его в своей ладони. Он… гладкий. Я бы сказала, что приятный на ощупь. Перекладываю в другую руку, с любопытством рассматривая со всех сторон: правильный, вытянутой формы, небольшой, аккуратный размер. И даже цвет не вызывает отторжение.
И это сейчас должно оказаться в моих трусиках.
За 15 минут до…
Уснуть удалось лишь под утро. И те пару часов сна, что мне удалось урвать, были одним нескончаемым кошмаром, где сам дьявол проводит меня под руку по всем кругам ада, насмехаясь на ушко голосом Марка.
Отвратительно. Это слово прекрасно и достаточно красноречиво описывало настроение в это утро, когда я нехотя, нарочито медленно собиралась в университет к первой паре, зная, что перед дверями аудитории меня будет ждать … А я не знала, что меня будет ждать! И это действовало на нервы.
От Марка можно было ожидать чего угодно. Я пыталась мысленно подготовиться к самому худшему, как это советуют психологи. Только загвоздка была в том, что не понятно, где был предел у фантазии Вяземского.
Он выглядел чересчур довольным и определенно выспавшимся, что нельзя было сказать обо мне. Марк стоял, опиравшись плечом о стену, расслабленно скрестив ноги. Стоило ему заметить меня, его лицо зависло ярче начищенного серебра.
— Ты чуть не опоздала к первой паре, — порицательно произнес Марк, шагая на встречу. — На тебя не похоже.
— Оттягивала момент встречи, — буркнула я.
— Зря, — его глаза опасливо сверкнули, замышляя неладное.
С блаженной улыбкой, что демонстрировала все его тридцать два идеально ровных зуба, он напоминал кота в мартовский период, который вдобавок нализался валерианы до отвала и теперь ловил галлюциногенную эйфорию.
— Если ты сейчас же не скажешь, зачем я здесь, — шипела я сквозь зубы.
— У меня для тебя подарок.
Марк быстро снял с плеча рюкзак и достал из него небольшой, почти крохотный белый непрозрачный пакетик без каких-либо надписей. В такие обычно кладут бархатную коробочку с ювелирным украшением. Но это было явным бредом в нашей ситуации.
Мои брови поползли вверх, когда он протянул его мне. Я с опаской брала пакет двумя руками, словно содержимое могло рвануть в любой момент. Под нетерпеливое цоканье я медленно раскрыла его. Понадобилось некоторое время, чтобы понять, на что устремлен мой не моргающий уже с минуту взгляд.
— Это что?! — воскликнула, переходя на визг. — Это… Это же…
Не дав мне договорить или захлебнуться в собственном шоке, Марк одной рукой притягивает меня за талию, увлекая за одну из колон. Лопатки прижаты к прохладному камню, что создает сразу ощутимый контраст температур с теплым, нет, горячим телом. Твердый… Ни капельки жира, лишь сплошные проработанные мышцы за годы тренировок.
Я подняла голову, впившись взглядом в устремленные на меня голубые глаза. И непроизвольно заметила, как самая обычная темно-синяя футболка красиво оттеняет цвет его глаз.
Какой же он высокий… Но я продолжала упрямо отрицать мысль о том, что мне нравится, как он возвышался надо мной, воплощая один из моих фантазийных фетишей. Его широкие плечи, мощные руки… Мне не хотелось чувствовать себя уязвимой в его компании. Это была непозволительная роскошь. А с Вяземским нужно быть всегда на чеку.
Но сама мысль казалась пугающе увлекательной.
— Я, конечно, люблю громких девушек, но в постели, — прозвучал его голос у самого уха, отчего сердце бешено заколотилось в груди. — Ты, если хочешь, можешь и дальше голосить на весь универ, и тогда все точно узнают, что лежит в этом пакете. А можешь оставить это нашим с тобой маленьким секретом.
Но этот невыносимый пломбир…
Ударив его кулаками в грудь, я оттолкнулась, чем вызвала у него тихий смешок.
— Ты с ума сошел, мне такое давать?
— Это, — он опустил глаза на пакет и самодовольно заявил, — прекрасный способ испытать новые ощущения, к которым ты так стремишься.
Я покраснела от его слов, резко ощутив тяжесть вещицы в пакете, хотя по факту она почти ничего не весила.
— Они же стоят немало…
В голове мелькали цифры с ценами, когда реклама об этом товаре на просторах интернета попадалась на глаза.
— О, поверь, потраченные деньги ничто по сравнению с тем, что я увижу, — уголки его губ слегка приподнялись.
— В каком смысле? — настороженно спросила я.
— А ты еще не поняла? Он должен быть в твоих трусиках на этой паре, — низко и повелительно сказал он. — На паре твоего любимого и дорогого Павла Александровича.
— Я не буду этого делать! — возразила я, снова переходя на крик.
— Будешь. Иначе я вспомню дорогу в деканат, — голос звучал почти угрожающе.
— Какая же ты сволочь!
— Я больше предпочитаю спонсор впечатлений, — произнес он с ноткой озорства.
Я недовольно поджала губы, опустив глаза вниз, прожигая взглядом ненавистный пакет.
— Слышал, многие девушки дают им имена, — сказал Марк, отойдя на некоторое расстояние. — Я не против, если ты назовешь моим, — с последними словами он подмигнул и скрылся за дверями аудитории.
Заперевшись в одной из кабинок женского туалета, мне понадобилось несколько минут, чтобы вытащить это из пакета. В ушах отчетливо шумела кровь, мешая сосредоточиться и понять, что с этим делать.
Дыхание затрудняется, стоит только ощутить его в своей ладони. Он… гладкий. Я бы сказала, что приятный на ощупь. Перекладываю в другую руку, с любопытством рассматривая со всех сторон: правильный, вытянутой формы, небольшой, аккуратный размер. И даже цвет не вызывает отторжение.
