Только не|мы (СИ) - Игорь Толич

Мы снова оказались близко-близко. Тони смотрит мне в глаза. Я ненавижу его. Ненавижу за эту нежность во взгляде, за аромат табака, который заставляет меня волноваться и дразнит желание.

Внезапно Тони остановился и вытащил из внутреннего кармана мобильный телефон. На нём светился вызов. Он снял трубку.

Говорил односложно и как-то путано. Я даже не поняла, с кем можно так разговаривать в полночь да ещё в такой решительный момент. Договорив, Тони бросил телефон в тот же карман и посмотрел на меня уже с грустью.

— Всё в порядке? — не удержалась я от вопроса.

— Да, в порядке, — ответил Тони. — Жена звонила. Беспокоится, почему я весь вечер не отвечаю на её сообщения.

— Твоя жена?..

— Да.

— У тебя есть жена?

— Да.

— Что «да»? Почему ты не сказал?

— А надо было?

— Я ведь рассказала тебе о бывшем муже.

— Илзе, — Тони коснулся моего рукава, я отстранилась. — Илзе, послушай, у меня есть небольшая типография. Возможно, тебе будет полезно.

— Ты что, пытаешься меня подкупить?

— Я пытаюсь оставить тебе свои координаты.

— Зачем?

— Затем, что мне неловко просить твои.

— В этом нет необходимости, — со всей возможной холодностью заявила я. — Нам ни к чему лишние контакты.

— Илзе, вот моя визитка, — Тони всё-таки протянул мне кусок картона, который я ни за что бы не взяла, вопреки желанию знать, что там написано.

Я уже шагала прочь, без оглядки. Шагала так уверенно, будто точно понимала, куда иду, но я ничего не понимала в тот момент. Тони нагонял меня, пыталась вновь заговорить. Я шагала всё быстрее. Ноги порой спотыкались друг о друга, из-за алкоголя, но больше из-за нервов.

Мы ссорились. Ссорились будто настоящие любовники, хотя ни разу не целовались, не лежали в одной постели, не видели друг друга нагими, не признавались в любви, да и ни в чём ещё не признавались.

Тони хватило ненадолго. Он отстал метров через пятьсот.

Я неуклонно двигалась дальше. Тони остался стоять под фонарём.

Наверное, ему было холодно. Мне тоже было холодно, и лишь холоднее становилось от горячих слёз, которые мгновенно превращались в ледяную корку на щеках.

— Илзе! — услышала я за спиной.

Я не обернулась, никак не отреагировала.

— Илзе! — звук стал едва различим.

Последний окрик я различила уже не слухом, а внутренней потребностью услышать. И тогда всё-таки не выдержала, оглянулась.

Позади никого не было. Весь тротуар, оранжево-серый, рябой от падающего снега, был пуст.

Глава 2

Я вновь смотрела в окно: морозные картинки мерцали на фоне вечернего, укутанного тьмой города.

Рождественская Рига — лучшее место на земле, где среди привычных печалей и обыденной суеты, хотя бы на эти несколько недель погружаешься в настоящую сказку. Огни гирлянд, пышные ёлки, глянцевые шары, воздушные бантики на коробках с подарками. Рижане толкутся возле ярмарочных домиков, скупают прозрачные леденцы и нарядные пипаркукас в белоснежной и цветной глазури. А какие чашки, вазы, тарелки выставляют ремесленники у себя на полках!

В преддверии этого Рождества я выпила уже столько глинтвейна и чая с Рижским бальзамом, что, кажется, была пьяна ежечасно. Сложно удержаться, чтобы пересечь площадь и ничего не купить или не попробовать. Местные колбасы из дичи подают с брусничным соусом, картошку жарят прямо на улице в огромном котле, сыр с тмином лежит словно упавшие на землю луны — круглые и душистые. Иные сорта можно только грызть, запивая огромным количеством вина, а другие буквально тают во рту — их заедаешь свежайшим хлебом, и то ли ешь, то ли пьёшь его со сливками, чувствуя приятную горечь трав и цельного зерна.

Дай мне волю, я скупила бы всё на ярмарке за окном — глиняные свистульки, вязаные носочки, шарфики, варежки, все до одной деревянные игрушки. Я бы раздала их детям, а варенье и вкуснейший латышский мёд оставила бы себе и лакала ложками под одеялом, купленном там же — обязательно из лоскутков и грубых ниток.

Однако дома моей романтики не поймут. Андрис всегда обходится каким-то парадоксально малым количеством вещей. Когда мы переезжали из Москвы в Ригу, ему хватило двух средних чемоданов, а за доставку моего багажа пришлось выложить внушительную сумму. Андрис промолчал, но по тому, как он прикладывал карточку к терминалу оплаты, я поняла, что могла бы быть поскромнее.

— Илзе, это всё? — оборвала затянувшуюся паузу в беседе Мария.

— Да, всё, — отвернувшись от окна, пробормотала я.

— И вы никогда больше не виделись?

— Ну, нет… Конечно, нет, — я уткнулась в свои ладони, лежащие на подоле тёмно-синего платья, которое подарил мне на Рождество Андрис.

Подарил заблаговременно, потому что сегодня я должна была сопровождать его на благотворительном концерте в Домском кафедральном соборе.

Андрис — органист, его часто приглашают в разные места, особенно под Рождество. Прага, Варшава, Париж, Брюссель — Андриса зовут всюду. Он много путешествует по работе. Но выступление в родной Риге — для него всегда огромное событие.

— Сколько лет прошло, Илзе? — спросила Мария.

— Сколько?.. — я покачала головой, будто вспоминая, хотя знала совершенно наверняка: — Может… Пять… Да, что-то около пяти.

— Возможно, я покажусь сейчас некорректной, но чем вас так зацепила эта встреча, что даже спустя пять лет вы о ней помните?

— Необычностью. Неожиданностью. Чем же ещё?..

— Илзе… — Мария сняла очки и потёрла глаза.

Она постоянно так делала перед тем, как начать читать мне мораль. Я бы ни за что не стала ей рассказывать про Тони, однако история о моём бывшем муже её не удовлетворила, и Мария как-то незаметно подвела меня к этому воспоминанию. Но вот, пожалуйста, теперь и этого ей мало.

— Илзе, вы очень чувствительная натура. Вы впечатлительны и ранимы. Это позволяет вам писать проникновенные вещи, но вместе с тем, вы будто сами заточаете себя. Это создаёт внутреннее напряжение. Из-за этого вы плохо спите.

— Просто выпишите мне ещё один рецепт, пожалуйста, — попросила я не слишком дружелюбно.

— Илзе, моя задача — не скормить вам как можно больше таблеток, а найти причину бессонницы, и, если это возможно, устранить её.

— Вы разговариваете со мной как с душевнобольной.

— Если позволите, вы и впрямь ранены душой, но это не делает вас ненормальной. Почему вы настолько часто вспоминаете этого мужчину?

— Я не вспоминаю его, — выпалила я резко. — Вы сами надавили на то, чтобы я вспоминала даже мелочи. Вот я и вспомнила.

Мария пронзительно поглядела на меня поверх очков.

Честно сказать, до сих пор не понимаю, почему Андрис настоял именно на её кандидатуре. Вполне мог выбрать психотерапевта помоложе и поулыбчивее.