Дикая любовь - М. Джеймс
Последнюю неделю я была уверена, что у меня желудочный грипп. Я почти ничего не могла есть, меня тошнило после каждого приема пищи, мне удавалось выпить только протеиновый коктейль, воду и иногда безвкусный суп. Изабелла без конца уговаривала меня сходить к врачу, беспокоясь, что я подцепила в Рио какого-нибудь паразита или экзотическую болезнь, но я не хотела идти. Я снова и снова убеждала ее отложить поход, говорила, что пойду, если на следующей неделе мне не станет лучше, и я знаю, что это происходит хотя бы отчасти потому, что в глубине моего сознания есть еще одна причина, по которой я могу быть так больна.
Странно, что Изабелла еще не ухватилась за это.
Мысль всплывает как раз в тот момент, когда я вынуждена снова наклониться над унитазом.
— Я запишу тебя на прием к врачу.
Голос Изабеллы из дверного проема заставляет меня подпрыгнуть, как раз в тот момент, когда я тянусь за куском туалетной бумаги, чтобы вытереть рот.
— Ты меня напугала, — вздыхаю я, неуверенно вставая, и она испускает вздох.
— Я стучала, но ты меня не услышала. Елена, я уже восьмой день подряд слышу, как тебя тошнит по утрам и не только. Ты должна пойти к врачу.
— Ненавижу врачей. — Я потянулась за ополаскивателем для рта, чувствуя себя измотанной. Я также ненавижу рвоту. Такое ощущение, что из меня выкачали все силы.
— Я знаю, но Елена… — Изабелла проводит рукой по своим густым черным волосам, и я вижу тени под ее глазами. Это заставляет меня чувствовать себя виноватой, потому что я не думаю, что это только из-за того, что Эшлинг не дает ей спать. Моя племянница на удивление хороший ребенок, насколько я могу судить, она чаще всего спит всю ночь. — Когда у тебя были последние месячные?
Я поворачиваюсь и вижу, что Изабелла смотрит на меня узким взглядом, и понимаю, что она уже некоторое время задавалась этим вопросом, ожидая, не стоит ли его задать. Думаю, на данный момент она решила, что да.
Я пытаюсь думать. Конечно, прошло не так много времени? Но мне ничего не понадобилось за все время, пока мы были в Рио. И до этого мне ничего не было нужно. Я не могу вспомнить, на каком этапе цикла я находилась, когда Диего похитил меня или когда мы с Левином наконец-то оказались на пляже…
Мои щеки покраснели, когда я вспомнила о том, как много-много раз мы занимались сексом без защиты. Каждый раз я говорила себе, что все в порядке, что забеременеть гораздо сложнее, чем кажется, что моя мама всегда говорила, что для зачатия ребенка женщине нужно находиться в определенной точке цикла, и что она велела нам помнить об этом, если мы хотим планировать детей с нашими мужьями. И, по правде говоря, в тот момент я не могла заставить себя заботиться об этом. Наслаждение от момента с Левином всегда было тем, чего я хотела, а о возможных последствиях я должна была беспокоиться в будущем.
Ну, теперь настало это самое будущее. И, вероятно, пришло время начать беспокоиться.
— Елена? — Изабелла подсказывает, и мои щеки вспыхивают еще сильнее. Я слышу, как она вздыхает, и понимаю, что она видит, как сильно я покраснела. — Это было только один раз, на пляже? Когда ты думала, что не сможешь выбраться?
Я должна сказать ей да. Что мы сделали это только один раз. Что если причина моей рвоты каждое утро, это та причина, которой я боюсь больше всего, то это произошло из-за одного решения, принятого в долю секунды, когда мы оба думали, что умрем. Но я слишком долго отвечаю, это ДА, и моя сестра уже не невинная девственница. Она знает достаточно, чтобы понять, что произошло в Рио.
— Я убью его, — говорит она сквозь стиснутые зубы. — Пожалуйста, скажи мне, что он хотя бы купил презервативы, когда вы двое…
Мое молчание говорит ей все, что ей нужно знать. Когда я наконец нахожу в себе силы поднять на нее глаза, яростное выражение в ее глазах говорит мне, что она нашла еще одну причину, чтобы окончательно и бесповоротно разозлиться на Левина.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной, — процедила она сквозь зубы. — Он не использовал гребаный презерватив? Господи, Елена, он же хотя бы вытаскивал, верно?
— Я действительно не хочу говорить об этом… — Я краснею так сильно, что кажется, будто мое лицо сейчас расплавится.
— Прошел тот момент, когда ты должна стесняться этого. — Изабелла скрещивает руки на груди. — Надо было стесняться, когда ты жила в гостиничных номерах с мужчиной почти на двадцать лет старше тебя…
— Теперь ты моя мать? — Слова прозвучали резче, чем я хотела, но я чувствую себя как подогретая смерть, мой желудок снова делает сальто несмотря на то, что в нем нет абсолютно ничего. Я так устала от того, что Изабелла ненавидит Левина за что-то, к чему я подталкивала его снова и снова, за что-то, чего я хотела так же сильно, как и он несмотря на то, что она, кажется, убеждена, что он должно быть воспользоваться мной в силу своего возраста и опыта, независимо от того, насколько я тоже имела к этому отношение.
— Нет, — язвительно говорит Изабелла. — Но, похоже, ты скоро ее станешь.
Мы обе смотрим друг другу в глаза с противоположных концов стойки в ванной, и молчание растягивается на несколько долгих мгновений, слова повисают между нами. Наконец Изабелла испускает долгий вздох.
— Прости, Елена, — говорит она, прислонившись к дверному проему. — Просто… я не этого хотела для тебя. Ты знаешь, что наши родители хотели для тебя не этого, когда отправляли тебя сюда. Мы должны были поговорить о том, чтобы осенью записать тебя в колледж, и если ты хочешь начать ходить со мной на йогу, а не…
— Ты ненавидишь йогу. — Я чувствую, как мои губы подергиваются в том, что может
