Нам нельзя - Лана Мейер
— Кстати, нас давно не шатает, а ты все еще держишь меня за руку.
— Ох, я совсем забыла. В очередной раз без спроса взломала твои границы, — припоминаю неловкую ситуацию с чемоданом.
— Я не против, чтобы ты нарушала мои границы, но боюсь, это может далеко зайти, — он ловит мою руку и возвращает на свое предплечье.
Наши взгляды вновь встречаются в режиме замедленного времени. Тысячи образов и мыслей пролетают в моей голове. Боже, он же выглядит как грех и соблазн в чистом виде. И почему вселенная вдруг решила подкинуть мне такого соседа? Обычно я сижу с какими-нибудь старичками или дурно пахнущими личностями, и это уже стало моей полетной традицией.
И тут вдруг в канун Нового года система сломалась. Удивительно.
К завершению полета мы успели поболтать, поесть, отметить шампанским отмену самолетокрушения и обсудить планы на Сочи. Максим поехал кататься на сноуборде, что я и так поняла по его багажу и спортивному телу.
К середине полета он снял толстовку, и я смогла в полной мере оценить его накаченные руки, развернутые плечи и крепкие мышцы пресса, проступающие под белой футболкой. Хорош, синеглазый. Чертовски хорош.
К моменту выдачи багажа я прекратила словесно кусать парня и отрицать свое желание флиртовать с ним и даже продолжить общение. К тому же он настоял на том, чтобы подвезти меня прямо до необходимого мне пункта назначения. А я только и рада согласиться.
Стоп. Нужно срочно снять наличные, иначе Олег раньше времени узнает, где я развлекаюсь. Надеюсь, он не будет звонить матери. Хочу, чтобы пока это осталось тайной.
— Тебе точно со мной в одну сторону?
— Тут всем в одну, — Максим закидывает мой багаж в машину, что ждала его на парковке аэропорта.
— А откуда у тебя машина в Сочи? Ты здесь живешь?
— А это секрет, — усмехается парень и открывает мне дверь со стороны пассажирского сидения.
— Мы за последнее время столько пережили, а у тебя от меня секреты.
— Чувствую, у тебя секретов не меньше. Ты за весь полет почти ничего толком о себе не рассказала.
— Ну, тогда я сделаю это при нашей следующей встрече, — окончательно осмелев, обещаю я. Конечно, если она вообще будет.
Во-первых, не факт, что он мне напишет и для него это нечто больше, чем короткий полетный флирт. Во-вторых, мне нужно взвесить все «за» и «против», прежде чем продолжить с ним общение.
Тут и дуре ясно, к чему это может привести — интрижке с горячим молодым красавцем, которая окончательно поставит крест на моем браке.
И вопросом: «Возможно ли простить измену?» буду уже задаваться не только я, но и мой муж.
Максим
Новогодние сюрпризы сыплются один за другим. Чувствую себя жонглером на цирковой арене. Только успевай ловить.
Александра Мальцева, ничуть не подурневшая за минувшие семь лет, смотрит на меня с плохо скрываемым интересом, но без намека на узнавание. Я для нее самонадеянный незнакомец, в то время как мне о ней известно пусть не все, но многое. Например, я не знаю, почему она не носит обручальное кольцо, и что заставило ее полететь в канун Нового года к подруге без сопровождения мужа, но точно помню, как соблазнительно она выглядит без верхней одежды.
— Ты к кому-то спешишь? — спрашиваю я, включая обогрев салона. Арендованная тачка промерзла, пока дожидалась меня на стоянке.
— Меня ждут, — коротко отзывается Саша. И я даже знаю, кто ее ждет.
Мама упоминала про девичник, но я пропустил подробности мимо ушей. Мы с парнями тоже обозвали свою вылазку в Сочи мальчишником, но это вовсе не значит, что мы все десять дней отпуска проведем в чисто мужской компании. Вероятность, что уже сегодня в нашем шале заночуют длинноногие лыжницы, довольно высока. А почему нет? Ни один из нас не связан серьезными отношениями. Зачем все усложнять, когда вокруг столько соблазнов?
— Сильно ждут?
— Наверное, — пожимает плечами Мальцева, расстёгивая молнию на теплой куртке. Я улавливаю тонкий аромат ее духов, и меня конкретно клинит.
«Вот это ты влип, Довлатов», — пульсирует в голове навязчивая мысль. «Надо признаться» — вторит еще одна, но разгорающийся с каждой минутой азарт вступает в жесткую конфронтацию с разумом. Хрен я признаюсь. Выжму из ситуации максимум, а там как-нибудь разберёмся.
— Давай не будем откладывать следующую встречу в долгий ящик? — нагло предлагаю я.
— У тебя есть предложение? — Саша удивленно вскидывает брови, растирая ладошки.
В выразительных глазах светится любопытство и сомнение, на раскрасневшихся щеках таят снежинки, оставляя капельки воды. Руки чешутся, как хочется стереть их пальцами. Нельзя. Испугается.
— Поужинай со мной, — звучит почти как требование, но не зря же говорят, что наглость — второе счастье.
— Мы поужинали в самолете, — тряхнув копной темных волос, Саша резко меняется в лице и отводит взгляд. — Ты, кстати, два бокала шампанского выпил.
— И? — бесцеремонно пялюсь на ее красиво очерченные полные губы.
— А сейчас ты сидишь за рулем и собираешься вести машину.
— Считаешь меня безответственным? — ухмыляюсь я.
— Нет, просто констатирую факт.
— Ты всегда такая замороченная?
— А это уже хамство, — она бросает на меня возмущённый взгляд.
— Расслабься, Саш, я пошутил, — расплываюсь в очаровательной улыбке, которая обычно безотказно действует на девчонок. — Так что насчет ужина? Заскочим по пути в кафешку? Поболтаем, познакомимся поближе.
— Тебе это зачем? — серьезно спрашивает Мальцева. — Ровесницы наскучили?
Так и знал, что она это скажет. Если честно — нет, не наскучили. С ровесницами у меня полный порядок и взаимная симпатия, но сейчас мне интересна конкретно эта женщина. Не верю в случайности. Не зря же она буквально свалилась мне в руки? Глупо не воспользоваться шансом, чтобы воплотить в реальность свои подростковые фантазии.
— Не хочу тебя отпускать, — честно признаюсь я и шутливо добавляю: — Обещаю первым не приставать.
— Я замужем, Максим, — она внимательно смотрит мне в глаза, пытаясь считать реакцию. Вашу мать, как все сложно. Но это в ее картине мира. В моей — никаких препятствий нет.
— Мы ему не скажем, — непринуждённо усмехнувшись, парирую я.
— Снова шутишь?
— Не-а. Зачем твоему мужу знать? Или ты рассчитываешь на совместный завтрак? Я только за, но начать лучше с ужина. На голодный желудок ты быстро выдохнешься, а я предпочитаю долгие ночные спарринги.
Она так забавно и искренне смущается, что я едва сдерживаю смех. Сколько ей? Тридцать четыре, если память не изменяет. Никогда бы не дал больше двадцати пяти. Возможно, дело в отсутствии броского макияжа и видимого вмешательства косметологов, которым в последнее время злоупотребляет моя мать. Ни
