Содержанка. Книга 2 - Ольга Вечная
На крыльце Равский останавливается, будто собираясь обернуться и что-то сказать. После чего открывает электронный замок и заходит в подъезд.
Глава 7
Демьян не лежит ни одной лишней секунды. Отрывает глаза, тут же крутиться начинает. Я телефон беру — до будильника две минуты. Откидываюсь на подушку.
Сынок начинает возиться, оттягивает одеяло, задирает мой топ. И нет, он не за молоком. Недавно случилось важное открытие: мы жили — не тужили столько времени, а потом вдруг обнаружили, что у людей есть пупки! Да-да, эти самые, будоражащие внимание годовалых детей штуки на животе. Туда-то мне и тычет сыночек своими маленькими острыми пальчиками.
Улыбаюсь.
— Пуп у мамы! А где пуп у Демьяна? У Демьяна есть пуп?
Сын заговорщически прищуривается, копируя мою мимику, застывает. Поднимает вверх ладошки и тянет:
— О-о-о.
Дескать, ищет.
— У Демьяна нет пупка? — ахаю я.
Он не выдерживает так долго держать интригу. Задирает пижаму и показывает.
— Да вот же он! — Кидаюсь на сына и начинаю пуп этот сладкий зацеловывать.
Дем хохочет, визжит! Я вместе с ним.
Потом мы выключаем будильник и еще некоторое время закрепляем знания, запоминая, как называются части тела. Смеемся, раздвигаем шторы, встречая солнышко. Я стараюсь при сыне болтать без остановки, все объясняя и рассказывая, потому что Алекс поздно начал говорить. Не знаю, поможет ли, но вдруг?
У меня за этот год было много тревог, но большинство мы победили: почти наладили сон, почти справились с истериками. Почти начали есть нормальную еду.
Первый день рождения Демьяна стал переломной датой. Я очень много занималась с сыном с самого его появления на свет: игры, книжки, прогулки... Иногда мне казалось, что результата нет. Все бессмысленно. Он не запоминает, не испытывает интерес, забывает мгновенно. Не ходит и не пытается. На площадке других мам послушаешь — их дети чуть ли не предложения складывают... И вот после года вдруг случилось чудо! Старания были вознаграждены: буквально каждый день Демьян, будто из автомата, выдает знания и умения, да такие, что я поражаюсь!
Сейчас ему интересно все. Он хватается за кучу дел, пробует, тестирует. Если не выходит — не отчаивается. Только успеваю страховать и подсказывать.
Утро тем временем в самом разгаре, мы идем умываться, не чистим четыре зуба, а надо бы. Затем завтракаем.
Сварив кофе, я беру телефон и в сотый раз открываю сообщение от Аллы Теодоровны:
«Ива, Равский подписал крупный контракт с Мельниковым, скоро об этом объявят официально. Вадик советует наладить мир любым способом».
Любым. Способом.
Небо за окном будто темнее становится.
Каждый раз, когда думаю об этом — мурашки бегут.
Мельников — это наш космос. Там настолько крупные деньги, что даже муж Андреевой не советует воевать, хотя еще вчера Алла Теодоровна была готова найти адвоката.
Мельников... Это связи, о которых даже мечтать нельзя.
Кружу вокруг мобильного, перечитываю. Алекс загоняет в угол, его возможности только растут. Сукин сын просто... в ударе! В этом и моя вина есть. Два года я его поддерживала, хвалила, мотивировала. Восхищалась и гордилась. Теперь ракету не остановить, как и его батареи, готовые наконец устремиться в космическое пространство.
Но, наверное, есть и хорошие новости: если Алекс собирается строить бизнес в России, значит, не увезет сына. Это было бы с его стороны глупо.
Боже, сутки не прошли с его приезда, а у меня руки дрожат от нервного напряжения, мозг лопается от вариантов развития событий!
Пока пишу инструкцию чужой тетке Макаэле о режиме, интересах и умелках Демьяна, чувствую смятение. Пытаюсь убедить себя, что она, вероятно, хороший человек. Алекс должен был ее проверить, прежде чем вести разговоры о сыне, но внутри такой протест сильный, что несколько раз прерываюсь.
Иначе я все это себе представляла, когда фантазировала о встрече.
Смотрю на сына, который скидывает игрушки с дивана и каждый раз приговаривает:
— Бах.
Спокойно, четко, со знанием дела. Возможно, он готов к нашему расставанию больше, чем я. Надеюсь. Потому что у меня начинается истерика.
Микаэла звонит в половину десятого и напоминает о встрече. Забудешь тут. Я собираю сумку, беру за руку Дема, и мы выходим на улицу.
— Мы поедем поиграть в одно новое место. — Болтаю что-то, рассказываю, пока веду машину. — Там будет здорово! Вот увидишь! Познакомимся с новыми людьми. Они нам желают добра.
Вряд ли Демьян понимает, что я несу, но интонации улавливает и находится в неплохом расположении духа. Ночью просыпался всего дважды, у него действительно все хорошо. В отличие от меня.
Договор с Мельниковым. Очередной шок. А следом — гремучая смесь обреченности и надежды. Алекс прилетел в Россию по делу. Не ради нас с сыном. Возможно, он наиграется за пару свиданий и укатит строить очередной завод!
Он прилетел не ради нас. Разумеется, нет.
Алекс снимает квартиру в элитном доме. Прошлым вечером мне повезло, шлагбаум был поднят, в этот раз тоже нет проблем: охранник дает знак проезжать. Видимо, мои номера внесены в список.
Пульс ускоряется, когда паркую машину. Вчера на этом месте разыгралась настоящая драма, и я понятия не имею, чем закончится сегодняшний день.
Время без минуты десять. Я прижимаю Демьяна к груди, борясь с потребностью сесть за руль и умчаться куда подальше.
Не могу я его отдать! Просто не могу, и всё! Даже если мой ребенок сам пойдет на руки к чужим людям, в чем я не уверена. Но если так случится — не справлюсь. Я просто... не представляю эту ситуацию.
Нет, я не идеальная, тоже причиняла Алексу боль. Но то, что он делает со мной сейчас — несопоставимо. Он не любит сына, он не был отцом по-настоящему, поэтому не может прочувствовать. С меня словно кожу сдирают заживо.
Я стою с ребенком на улице, настраиваюсь налаживать мир любым способом.
А потом Демьян видит ступеньки крыльца. Мраморные. С узорами.
И планы меняются. Потому что ступеньки — это наша новая фича, которую Демьян пока не закрепил. Он держится за руку и поднимается по ним сам.
Время поджимает. На каждой ступеньке новый рисунок. А там еще пандус, по которому можно сбежать! И вновь подняться.
Сотовый вибрирует. Я хочу взять Демьяна на руки, но он выкручивается и сразу начинает психовать. Потому что,
