Опекун. Вне закона - Ронни Траумер
Не успела я закрыть дверь в кладовку, как меня подхватили на руки, и, вскрикнув от неожиданности, я хватаюсь за первое, что попалось под руки – шею Самойлова. Закрыв рот и задержав дыхание, я смотрю на нахмуренного мужчину, слыша бешенный стук своего сердца в ушах. Он несёт меня к дивану, усаживает и поднимает мою ногу так резко, что я сползаю на спину.
– Твою же мать! Ну что за наказание на мою голову, – ругается себе под нос, сорвав бедный носок и осматривая мою ступню, которую я тут же выдёргиваю из его рук, когда мужчина касается её своими пальцами.
Терпеть не могу, когда кто-то трогает мои ступни, и мне не то что щекотно, просто странная реакция, словно у лошади, которой что-то не нравится и она бьёт копытом. Не хочу сравнивать себя с лошадью, но защитная реакция почти та же – хочется вырвать ногу, а если не получается, то бить. Странно, но что есть, то есть.
– Не дёргайся! – рявкает, сжав сильнее.
Приподнимаюсь на локтях и смотрю на Самойлова исподлобья, плотно сжав зубы и не скрывая всю свою ненависть к нему.
– Держи ногу так, – проговаривает и, развернувшись, уходит по коридору, ведущему к спальням и ванной комнате.
Вернувшись с аптечкой в руках, мужчина усаживается на диван и устраивает мою ногу на своём бедре. Со знанием дела Самойлов промывает мою рану, аккуратно сушит ватным тампоном, обрабатывает антисептиком и в конце накладывает повязку с помощью стерильного бинта. Я наблюдаю за этим округлёнными глазами, ведь не так давно этот человек грозился протереть мною пол, а сейчас он бережно занимается моей раной.
Что ты за человек такой? Может, твоя грубость всего лишь маска?
– Теперь иди в свою комнату, – приказным тоном произносит, отпихнув от себя мою ногу.
А нет, никакой маски, всё как есть.
Не имея желания с ним контактировать и лицезреть его морду, я встаю с дивана и, хромая, ухожу, чувствуя взгляд серых глаз на себе. Комнату я выбираю самую дальнюю, ещё год назад я убирала её и восторгалась.
Она чем-то похожа на люксовые номера в гостинице, где я работаю. Сразу, как заходишь, попадаешь в небольшой коридор, где по левую сторону дверь в ванную комнату с угловой ванной, душевой кабинкой и мраморной раковиной. Дальше идёт зона отдыха с небольшим диваном, журнальным столиком и телевизором метра на два. Так же у стены есть рабочая зона – письменный стол, кожаное кресло и полки для книг. Спальная зона находится дальше, и она разделена перегородкой, за которой скрывается круглая кровать с высоким изголовьем, обращённым к панорамным окнам. А так как эта комната находится на углу дома, получается, что окна тянутся с правой стороны и до левой стены.
Ещё тогда я представляла, как хорошо просыпаться утром и видеть город как на ладони, особенно прекрасно то, что окна выходят на реку. Если лечь на кровать, то кажется, что ты витаешь в воздухе. Осматриваю всё, и улыбка на лице расползается, наверное, впервые за этот день.
Но на часах время уже позднее, усталость и пережитые потрясения дают о себе знать, и, зевнув, я решаю лечь и отдохнуть. О том, что будет завтра, подумаю завтра. Снимаю с себя помятую блузку и, немного её встряхнув, аккуратно раскладываю на спинке дивана, то же самое делаю с брюками. Других вещей у меня нет, так что придётся утром одеть то же самое.
Я уже направляюсь в ванную комнату, когда дверь открывается и без стука заходит хозяин этих хором. Самойлов открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрывает, когда замечает полуголую меня.
Жадный, голодный, пожирающий взгляд прошёлся по мне от пальцев ног до кончиков волос. Кожа начала гореть, щёки пылать, но вместо того, чтобы прикрыться, я стою истуканом. Неожиданное вторжение застало меня врасплох, но в голове щёлкает, словно кто-то по виску стукнул, призывая прийти в себя.
– Вы совсем обнаглели? – возмущаюсь и, отмерев, стягиваю с дивана блузку и пытаюсь хоть как-то прикрыться. – Собираетесь всё контролировать? Даже как я переодеваюсь? – смотрю на него с неприкрытой злостью.
У Самойлова такое лицо, словно он первый раз девушку в белье видит: глаза загорелись, рот приоткрыт, вот-вот и слюну пустит.
Ты слишком много о себе возомнила, Лина, – раздаётся насмешливый голос в голове.
– Твои вещи, – буквально цедит сквозь зубы, возвращая уже знакомого Марата.
Замечаю сумку в его руке, только когда он бросает её на пол, а едва я перевожу взгляд с мужчины на брошенную вещь, дверь с грохотом захлопывается, заставляя меня вздрогнуть. И этот человек орал на меня и обвинял, что я невоспитанная девица без чувства такта. А сам вломился в моё личное пространство без стука и капли смущения.
Дабы избежать подобных «конфузов», а точнее, не позволить кое-кому ворваться в мою комнату, я запираю дверь на защёлку. Схватив сумку с пола, ставлю на диван, а открыв молнию, недовольно морщусь. Вещи мои, но это в основном невзрачные футболки, спортивные штаны, леггинсы и свитера свободного кроя. Не знаю, кто собирал мою одежду, но выбрали они не ту сторону шкафа.
В этом я могу только по дому ходить, но у меня ведь работа! Где форма? Белые рубашки? Туфли? Нижнее бельё, в конце концов? В сумке его не обнаружилось, но с другой стороны, не хотелось бы, чтобы кто-то трогал мои трусики.
Ладно, всё равно лучше, чем было пять минут назад, а возмутиться я могу и завтра. С утреца, чтобы кому-то жизнь мёдом не казалась. Схватив чёрную футболку, я направляюсь в ванную комнату смыть с себя напряжение этого дня. Если честно, я бы устроилась в этой огромной ванне, наполнила бы её пенкой, какими-то ароматными маслами, зажгла бы свечи и расслабилась. Но я не на курорте, так что быстро освежусь и спать.
Очень надеюсь, что Самойлов выспится, и завтра я получу ответы на свои вопросы, а лучше всего, если он отпустит меня домой жить дальше своей жизнью. Эта комната, бесспорно, шикарная, но я люблю свою, нашу квартиру и наш двор без охраны, шлагбаумов и подземной парковки.
На удивление после горячего душа я уснула быстро на мягком матрасе. А проснувшись, почувствовала себя на вершине мира в лучах
