Сдавайтесь, шериф! - Галина Валентиновна Чередий
— Эй, чика, я бы на твоем месте не стал допивать это! — раздался грубый мужской голос рядом, и высокий бокал, который я уже почти опустошила, бесцеремонно выдернули у меня из рук. — А тебе, каброн[3], советую бежать отсюда со всех ног и молиться, чтобы я не догнал и не выбил тебе все зубы за подобные фокусы!
Я от неожиданности онемела, как в замедленном кино следя за сверкающими каплями пива, летящими в лицо моего собеседника, чьи глаза округлились в явном испуге.
А переведя взгляд на буяна, поняла — вот моя добыча.
Шесть футов и четыре дюйма прокачанной массы, потухшая сигара в не по-мужски пухлых губах, глядя на которые хочется провести по ним языком, чтобы убедиться в их настоящести, трехдневная небритость и запыленные волосы, словно он отмахал миль пятьсот на байке, легкие круги под глазами — то ли усталость, то ли недосып, то ли все вместе — шутка ли, умудриться замести следы четырех убийств за три месяца. И все это приправлено сбивающей с ног аурой брутальной самцовости, на которую женщины всех возрастов слетаются, как мотыльки на свет одинокой свечи в ночном мраке.
Короче, опуская поэтическую херню, непрошенно влезшую в башку, у этого громилы просто пламенными буквами на лбу мигала надпись: «очень-очень-плохой-мальчик». Как раз из тех, на кого пачками западают скромные симпатичные провинциальные тихони, мечтающие о горячих приключениях, а находящие вместо этого… смерть.
Глава 4
Я не циник, хотя порой ловил себя на том, что женщины, по большому счету, отличаются друг от друга только цветом богом данной кожи, ну и весом. А в остальном… У всех по две руки, по две ноги, по две сиськи — у кого-то меньше, у кого-то чуть больше. У всех по два глаза, по два уха, рот, нос — вот и весь комплект. Но тогда почему при взгляде на иную инста-диву зубы ломит, как от слишком холодного пива, а какая-то скромная деваха в потрепанных джинсах и без грамма косметики на лице воспринимается как кусок маминого знаменитого вишневого штруделя, за который мы с братьями порой готовы были биться в кровь и сопли?
Вот-вот, я именно об этой самой девице, развернувшейся ко мне лицом в тот момент, когда я уже занес было кулак, чтобы отрихтовать рожу мудилы, подлившего ей какой-то дури в пиво.
Не буду байки травить, что типа бабочки запорхали или архангелы в трубы задудели, не-а. Но вдруг отчего-то на рожу наделась дебильная стопудов улыбка — примерно как при виде нашей малютки Рози, таскающей за щеки ворчуна Саважа. И с языком какая-то чудная ерунда приключилась. Как приморозил его кто. Поэтому стоял и лыбился, пока она на меня вызверялась, шипя что та гремучая змеюка, которой на хвост наступили.
— Ты кто такой? Из какой берлоги вылез с такими закидонами? — подступила она ко мне, и ее грудь под простой свободной футболкой слегка качнулась. Я сглотнул, борясь с мгновенной сухостью в горле. — Я тебя спрашиваю! Кто давал тебе право вторга…
— Пиво, — наконец брякнул я, не в силах перестать по-дурацки скалиться. — Глаза у тебя красивые, чика.
— И они намного выше того места, куда ты сейчас пялишься, причем таким образом, что я это вполне могу счесть сексуальным домогательством!
Ага. И именно поэтому даже твой лифчик не скрывает того факта, что соски сжались в тугие горошины и пытаются порвать ткань футболки? Прищурилась зло, а ноздри вон как играют, и над верхней губой появились крошечные бисеринки пота, что меня аж прижало мигом облизать тут же, захватывая и ее рот.
Что, возбуждают крутые парни, но скрываешь это от самой себя? Или это такой приемчик местного съема? Наорать, поколотить на удивление крепкими кулачками по грудине, а потом согласиться? Ну и ладно, я не то чтобы поклонник всяких игр-прелюдий, но легко готов принять чужие правила, если это приводит к славной потной скачке между простынями. А все по ходу к тому и идет. Уж возбуждение женское я всем нутром и шкурой чую. А тут его в достатке. Чудится мне, аж всю вонь в баре перебивает.
— Кто ты такой, я тебя спрашиваю! — все тем же злющим шепотом потребовала ответа кандидатка на объездить мой член грядущей ночью. — Отвечай, или я тебе сейчас организую арест за драку в общественном месте с укладыванием мордой в пол! Улыбаться настроение живо пропадет!
Неа, не пропадает пока что. И кем или чем это она мне грозит? Звонком в полицию, которая приедет в лучшем случае через полчаса? Ну да, ну да.
Хотя проверить того мудилу не помешало бы. Вернее, не помешало бы, если бы он был так туп, чтобы задержаться, пока эта горячая кобылка отвлекает единственного, кто мог реально накостылять ему за попытку опоить понравившуюся девчонку явно какой-то херней.
— А силенок-то хватит, чика? И зачем мордой в пол? По мне, наоборот куда как удобнее будет. Даже согласен на полу, но давай не здесь.
Она рвано вдохнула и чуть тряхнула головой, моргнув пару раз так, будто не совсем понимала, что с ней. Это всего лишь обаяние Рауля Брукса, детка. Или, как вариант, действие того «подарочка» от сбежавшего сучонка. И тогда тебе не помешало бы хотя бы на свежий воздух.
— Ты у меня за каждое слово ответишь! — пригрозила она и ткнула в мою грудь пальцем. И задержала его чуть дольше, чем требовалось для значимости этого жеста. Ну, так и есть, горячая кошечка хочет поиграть в суровую недотрогу.
— Эй, вы, двое! Кончайте это! — рявкнул на нас бармен. — Хотите выяснять отношения или что у вас там — выметайтесь на улицу!
О, я как посмотрю, тут поголовно одни джентльмены и порядочные люди. Где это видано — выгонять прочь сцепившихся мрачного вида бугая и девчонку, что чуть не в пуп ему дышит. И главное, ни одна зараза, глаза тут заливающая, слова против не вякнула. Вот теперь я начинаю понимать, как здесь все то жуткое гадство могло происходить.
— А ну-ка давай на выход! — строго приказала дерзкая пигалица. Смелая, да? Или уже прям нетерпиться остаться со мной наедине? Ладно, давай по-твоему. Заодно подышишь чутка.
— Дамы вперед! — одарил я ее своей самой действенной трусоиспаряющей ухмылкой. Мне как-то еще до шоу одна горячая кобылка говорила, что она буквально кончает от нее.
— Шагай давай! — прищурилась красотуля зло и указала мне направление, а у самой-то зрачки
