Три секунды до - Ксения Ладунка
С каждым глотком голова становится все легче и легче, а тревога отступает. Том тянется к журнальному столику, вытаскивая с нижней полочки сигареты. Я усмехаюсь.
– Так вот зачем нужна собственная квартира. Чтобы никто не запрещал курить прямо в ней.
Том смеется. Закуривает и протягивает мне пачку. Потом меняет положение и ложится головой на мои колени. Мы хихикаем, курим, смотрим в телик. Я заглядываю Тому в лицо, его глаза полуприкрыты. Он улыбается.
Сюжет фильма крутится вокруг мужика-сексоголика. Если бы я была трезва, мне бы стало неловко, но сейчас мне смешно. Главный герой постоянно с кем-то трахается. Все это перемежается тупыми шутками и тем, как он ходит на терапию.
– Он как ты, – говорю я и начинаю хохотать. Если честно, мне всегда очень сложно держать свой глупый язык за зубами.
– С чего вдруг?! – возмущается Том и смотрит на меня.
– Тоже рок-звезда!
– Он больной.
– Смотри, сколько у него секса.
– Ты думаешь, у меня столько же?
– Наверняка у тебя было много девушек, – стараюсь я вытянуть шутку, спасти положение, но, похоже, это бесполезно. Том затягивается в последний раз, приподнимается, тушит окурок в пепельнице. Я вдруг остро ощущаю необходимость вернуть его голову на свои колени.
– Совсем нет, ты правда такого мнения обо мне?
– Разве это плохо?
– Я еще год назад был женат, Белинда.
– И ты не изменял?
– Нет.
– А почему тогда вы развелись?
Том вздыхает, потирает переносицу.
– Много всего может быть кроме этого, ты ведь понимаешь.
– И как давно ты трахался? – без стыда спрашиваю я.
– Недавно, но это было ужасно.
– Да ну? Почему?
– Просто секс с проститутками не вставляет.
– Но почему с проститутками?
– Да будь это даже не они, мне нужна эмоциональная связь. Когда хочется просто слить сперму, это подойдет, но можно и просто подрочить.
Я смеюсь. Мне забавно, что он еще не потерял терпение и отвечает мне. Я продолжаю:
– Ты точно мужчина?
– Можешь проверить.
Я молчу. Том добавляет:
– А тебе нравится секс без чувств?
– Не знаю. У меня еще не было секса.
– Ясно.
– Что тебе ясно?
Он снова ложится на меня, и я выдыхаю.
– Каждому свое, на самом деле, – переводит он тему. – Ну а ты?..
– Что я?
– Сильно хочется, наверное?
– Очень, – стыдливо опускаю я глаза, поддерживая этот вечер откровений.
– Видишь, ты же не трахаешься с кем придется, даже несмотря на то что тебе очень хочется.
Я задумываюсь.
– И правда. Почему в жизни все так сложно?
Том заливается смехом, и неожиданно для себя самой я задаю вопрос:
– Слушай, а какая у тебя сейчас стадия?
– В смысле?
– Ну, знаешь… я про то самое. Маниакальная или депрессивная?
– А, ты об этом… ну, я пью таблетки. Так что сейчас все ровно, – он машет рукой, – иногда забываю, тогда начинаю ужасно злиться.
– Жестко.
Том смотрит на меня сонными глазами. Почему он кажется мне таким… красивым? Я вспоминаю:
– Знаешь, говорят, все гениальные люди страдают биполярным расстройством.
– Им много кто страдает, – пожимает плечами Том.
– Да, но… про скольких еще мы не знаем? Да никто даже не знает про тебя.
– Не хочу, чтобы весь мир был в курсе, что я психбольной.
Я закусываю губу.
– А еще говорят, в маниакальную фазу человек чувствует себя настоящим.
– Я бы описал по-другому, – задумывается Том.
– И становится чрезвычайно креативным. Все, что он делает, получается исключительным.
– Это неправда.
– И это называют по-настоящему здоровым состоянием человека. Знаешь, когда нормальное состояние оказывается патологией, а патология – самой здоровой формой.
Том щурится, улыбается и говорит:
– Я ни черта не понял, что ты сказала.
Мы смеемся.
– Это похоже на эффект от кокаина или амфетамина, – добавляю я.
– Вот с этим соглашусь.
Мы молчим, потом я спрашиваю:
– И как ты пишешь песни, когда у тебя «все ровно»?
– Никак, – тихо отвечает он.
Том как бы ставит точку в разговоре этим словом. Я даже немного расстраиваюсь, но ненадолго. Все потому, что он наконец переключает этот глупый фильм на концерт «Ван Хален»[2]. До того, как отправляемся спать, мы смотрим его.
* * *
Том показывает мне свободные спальни на втором этаже, в одной из которых я и провожу ночь. Я почти не сплю, вместо этого думаю, что делать. Никто из родителей пока что не интересовался мной, но завтра мать обязательно начнет обрывать телефон. Отец, скорее всего, даже не спохватится. Я не хочу возвращаться домой, не собираюсь этого делать. Когда мать это поймет, то доберется до любого, в том числе и до Тома. И если отцу будет все равно, то она не оставит это просто так. Мне в любом случае придется вернуться.
Ставить Тома в положение «выдать меня матери или быть убитым» я тоже не хочу. Так что логичным было бы уйти отсюда. Но куда?
На следующий день я окончательно решаю уйти. Краду у Тома пару футболок и одну толстовку, думаю вернуть, когда мне удастся проникнуть домой и забрать свою одежду. Его нет весь день, и я не могу уйти, оставив квартиру открытой. Когда под вечер он приходит, я целый час сижу на диване одетая и с портфелем, полным подарков с дня рождения.
Том смотрит на меня из коридора и говорит:
– Ты куда?
– Ухожу.
– Домой?
– Нет.
– Тебе есть куда идти?
– Ну как сказать… – Я отвожу глаза, а он подходит и садится рядом.
Вздыхает. Говорит:
– Не вижу смысла тебя отговаривать. Но если что, звони. Мой дом для тебя всегда открыт.
– Спасибо, – искренне благодарю я.
Я хотела именно этого. Не попыток меня остановить – ультиматумами, мольбами, физически. Просто принятие моего выбора.
– Слушай, я знаю, как буду звучать, – говорит Том, – но лучше сообщи родителям, где ты находишься. Чтобы они не начали искать тебя вместе с полицией.
Я вздыхаю. Киваю. Напоследок говорю:
– Я скучала по тебе.
– Я тоже.
– Спасибо, – повторяю, – до встречи.
4
– Что ты тут опять забыла?! Тебе больше некуда ходить?
Я сглатываю желание съязвить в ответ. Скотт кричит на меня сразу, как замечает, что я приближаюсь к трейлеру.
– Можешь успокоиться, я ненадолго.
– Проваливай скорее.
Я закатываю глаза. Алиса выходит на улицу и машет мне рукой. Наверняка ее я тоже достала.
– Привет, де… Боже, что у тебя с лицом?
– Неважно. Я ушла из дома.
– Оу, вот оно как…
– Мне надо где-то пожить, –
