Опасная связь - Анна Джолос
Старая дура.
— Хватит херней страдать. Поехали, Рыжая.
По прошествии пяти минут высаживаю ее у аптеки, в которую она, собственно, и просилась. Пока жду, ковыряюсь в настройках тачки. Столько примочек в этих новых моделях, весь мозг себе сломаешь, пока дойдет, что к чему.
— Заедем кое-куда. Посидишь в машине, поняла? — после ее возвращения, ставлю перед фактом.
Решаю, что все-таки надо поздравить Кабана. Юбилей не каждый день бывает.
— Ладно, — с готовностью соглашается.
Стартуем. У нее вибрирует телефон.
— Привет, моя курочка. Как ты там? — раздается на весь салон.
— Привет, мам, — сконфуженно здоровается «курочка». — Все отлично. Бабушка Алены встретила нас очень гостеприимно. Тут в Бобрино вообще все люди довольно «приветливые и милые».
Ухмыляюсь.
Гостеприимно! Чугунным чайником по чердаку.
— Ой как замечательно. Саш, вы скоро возвращаетесь? А то мало ли, отец прознает, будет и тебе, и мне несладко.
Мамаша вещает достаточно громко. Слышу весь разговор, хотя второму абоненту это однозначно не по нраву.
— Завтра, мам.
— Хорошо. Ты помнишь, что у тебя с четверга занятия начинаются? Пора, Сашенька, входить в колею. Праздники праздниками, но…
— Да понятно.
Сворачиваю налево после светофора. Пропускаю пешеходов на перекрестке. Выезжаю на улицу Некрасова. За окном мелькают заколоченные окна брошеных домов, да дырявые заборы. Кабан поселился на отшибе. У него с недавних пор свои загоны.
— На курсы китайского тебя записала. Помнишь, которые Агнесса нахваливала.
Матерь Божья! Курсы китайского! Мне бы наш Великий и Могучий когда-нибудь полноценно освоить…
— В среду и воскресенье у нас художка. По вторникам и пятницам у тебя что?
— Волейбол и музыкальная школа, — нехотя поддерживает беседу Веснушка.
— Где мой блокнот? Так-с… — в трубке раздается шуршание. — В понедельник?
— Ипподром же вечером. Долго добираться, я не буду успевать. Мам, давай без китайского? Он мне зачем? Каждый день забит под завязку.
Вот и я думаю, на кой они сдались, иероглифы эти?
— Саш, для общего развития, — стоит на своем женщина.
Китайский. Волейбол. Художка. Музыкальная школа. Ипподром…
Полный кабздец!
Паркую лексус Беркутова напротив дома Кабана. Замечаю на пригорке семечку Минаева и десятку Черепанова. Бухают уже поди вовсю за здоровье именинника.
— Придумаем, как втиснуть его в твое расписание, зай. Суббота до церковного хора, например, — непроизвольно ловлю ухом продолжение увлекательного диалога матери и дочери.
Церковный хор!
Откровенно угорая, насмешливо вскидываю бровь и поворачиваясь к Рыжей, щеки которой красочно розовеют.
— Ладно, мам. Иду смотреть, как будут доить козу!
Пхах.
Что там дальше, уже не втыкаю. Да и девчонка спешно прощается.
— Мам… Все, ты пропадаешь. Тут в деревне сеть плохо ловит.
Самым наглым образом врет и делает вид, что их разъединили. Спустя минуту тягостно вздыхает, глядя на потухший экран здоровенного айфона.
— Интересная у тебя жизнь. Насыщенная… И когда ты, рыжая, только дышать успеваешь? — не могу отказать себе в удовольствии сострить.
— Иди уже к своему Кабану, а! — зло стреляет в меня глазами.
Успеваю заметить в них досаду и усталость. Как будто порядком задолбал ее навязанный родительницей режим.
— Мама бредит теорией «всестороннего гармоничного развития личности», — оправдывается зачем-то.
— У богатых свои причуды, — равнодушно пожимаю плечом.
Ясно же, что бабла на это самое «развитие» спускается немерено. Курсы-шмурсы и прочая лобуда по столичным расценкам стоят недешево.
— У тебя пунктик, связанный с деньгами? — опять заводится с пол оборота. — Если тебе так противны те, у кого они есть, так зачем ты сам к наживе стремишься?
— На философию потянуло? — стискиваю челюсти, в очередной раз подмечая, как быстро меняется рядом с ней настроение. Буквально по щелчку, за одну секунду, смещается от одного полюса к другому. — Тут сиди, Рыжая, скоро вернусь. Держи, на всякий случай, — отдаю ей свой пистолет. Тот самый, который она у меня лихо отобрала накануне. — Не пали просто так.
— Не буду, — забирает пушку, вытягивает ноги, устраиваясь в кресле поудобнее, и утыкается в свой дорогущий гаджет…
Глава 4. Визит
Глядя на окосевшие рожи своих корешей, снисходительно улыбаюсь. Надрались уже конкретно. Особенно преуспел в этом деле сам именинник.
— Короче, Кабан, желаю много бабла тебе. Чтоб рекой текли! Чтоб из всех щелей, понимаешь? — озвучивает свой незатейливый тост Минаев.
— Сбычу мечт еще, — присоединяется Зорин.
— Так это напрямую зависит от наличия капусты, — усмехается Кирилл Дымницкий.
— Здоровья тебе и матушке, — добавляю от себя.
— Давай, Паровоз, тебе штрафная полагается, — громко заводит Тоха, расплескивая пойло.
— Я за рулем.
— И че? — фыркает Кабанов.
— И ниче. Пьет с нами, — Череп все-таки пытается всучить мне стакан.
— Без меня, пацаны, — наотрез отказываюсь, стаскиваю с себя куртку и усаживаюсь на диван.
Ох елы-палы. Расстарались знатно. Стол ломится от жрачки. Пироги, салаты, закуски. У Кабана мать поварихой в местной столовой работает. Видимо, решила возложить организацию праздника на свои хрупкие плечи.
— Не, братан, ну это несерьезно! — возмущенно хмурится Дымницкий.
— Юбиляяяра обижать нехорошо!
— Не заводите эту шарманку. Бухну за здоровье Витоса чуть позже, — тянусь к тарелке и прихватываю сразу четыре куска брауншвейгской колбасы.
— Че, Илюх, очкуешь новенький лексус разгрохать? — насмешливо бросает Череп.
— Идите в пень. У меня пассажир, — объясняюсь нехотя.
— Та рыжая телочка? — заметно приободряется он. — А на хрена ты ее в тачке одну оставил? Давай к нам пригласим. Познакомимся поближе, — встает, но я успеваю поймать его за капюшон.
— Тормози, — дергаю назад. — Нечего ей тут делать.
— Ой да че ты, Илюх…
— Я. Сказал. Тебе, — отрезаю сухо.
Обмениваемся взглядами. Открыв рот, тут же закрывает. Как обычно, передумал со мной спорить.
— Что за бааарышня? — растягивая гласные, любопытствует Кир.
— Залетная. Завтра свалит.
— Разнообразия захотелось? Свечка поднадоела? — подмигивает мне Тоха. — Она, кстати, спрашивала, куда ты пропал. Заскучала девка.
— Понадобится, сам найду, — бросаю коротко.
— Кто в тебя стрелял около ментовки, как думаешь? — переводит тему Кир. Он, как и я, не любит трепаться про баб.
— Иссоповские. Мы у них тридцатого из-под носа очередную груженую фуру с пойлом увели.
Присвистывает.
— И че теперь будет? — Витос нервно постукивает пальцами по столу.
— Надо их навестить. Миром тут не решить, — глубокомысленно заключает Черепанов.
— Хочешь сунуться прямо к ним на базу? — Зорин в ужасе от этой затеи.
— А ты предлагаешь подождать, пока они нас по одному поснимают? — приставляя палец к виску, уточняет Тоха.
Но ждать не приходится. Резко хлопает входная дверь. На пороге появляется растрепанная и взволнованная Сашка.
— Там мутная делегация едет, — произносит на выдохе.
А дальше все происходит очень быстро.
