Бесконечная игра - Тея Лав
4
Мы проигрываем «Калгари» с ужасным счетом 3:0, поэтому в автобусе соответствующая атмосфера. Парни даже не напоминают об идиотском посвящении и, если честно, мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь напомнил. Я немного азартный.
Хотя на фоне недавних дней и сегодняшней игры мне даже шевелиться лень. Я сижу, уткнувшись в воротник своей хоккейной куртки и дремлю под мерное покачивание автобуса. Рядом со мной Чейз слишком громко слушает музыку и вдобавок барабанит ладонями по коленям.
Устав от его бесконечных дерганий, я пихаю его локтем. Белый наушник вываливается из уха Чейза и падает на пол.
– Черт, Хейз, – возмущается он.
– Чему так веселишься? – интересуюсь я, наблюдая, как Чейз, запыхаясь, поднимает наушник с пола.
– А что выпрыгивать в окно? – отвечает он, выпрямившись. – Начало сезона, мы на четвертом месте в турнирной таблице. Это всего лишь одна игра.
Я задумываюсь над его словами. И правда.
За окном уже сумерки. В Эдмонтоне мы будем примерное через двадцать-тридцать минут. Поддавшись какому-то непонятному порыву, я сбрасываю с себя оцепенение и подскакиваю с места. Парни удивленно вытягивают шеи.
– Кхм-кхм, – громко откашливаюсь я в кулак, встав посреди автобуса, лицом ко всем.
Все, кто до этого дремал, начинают щуриться и выглядывать из-за кресел.
– У тебя объявление для нас, Хейз? – интересуется тренер Зегерс за моей спиной.
Я оглядываюсь на тренера, который сидит на высоком сиденье рядом с водителем, и улыбаюсь.
– Ну да. Мне надоели их тухлые мины.
Глаза Майкла прищуриваются. Он поддается вперед.
– Для непосвященного новичка ты слишком дерзкий.
– У него в архиве уже две шайбы и одна передача, – выкрикивает кто-то позади.
Я благодарно прикладываю руку к груди, туда, где на куртке вышита небольшая эмблема клуба – росомаха в красно-синих тонах с раскрытой пастью.
– Спасибо, но речь не о моих заслугах. Пора сбросить это уныние. Хоули. – Я бросаю взгляд на Чейза, который моментально все понимает и отключает наушники от телефона. Начинает играть Panic! At The Disco «Victorious».
– Сегодня мы победили! – начинаю подпевать я.
Атмосфера в автобусе меняется. Я не знаю, как это получается. Со стороны все выглядит, наверное, весело, если все подхватывают мое настроение. Но порой я ощущаю себя клоуном. Я стараюсь отбросить подобные мысли. Я ведь просто дурачусь и делюсь с людьми положительными эмоциями. Что в этом такого?
В школе, в которой я оканчивал выпускной класс, такого не было. Не знаю, в чем именно было дело. В учителях, в самих учениках или я на тот момент чувствовал пустоту и растерянность. А подростки, как дикие звери. Они чуют твой страх и пользуются им. В общем тогда я не был самим собой, и вся моя жизнь на тот момент состояла из черных полос. Ведь не я разговаривал с Эйв несколько месяцев.
Сейчас вернулась не только моя сестра. Мы вернулись оба.
Так что получайте!
Мы орем и дурачимся в автобусе, а тренер Зегерс ничего не говорит. Улыбнувшись и едва заметно мне кивнув, он качает головой и возвращает свое внимание дороге.
* * *
В фойе арены почти никого нет, когда я вбегаю и оглядываюсь. Остальные уже разъехались по домам, но я обещал Пайку достать билет на игру «Эдмонтона» с «Филадельфией» в эту пятницу. Сам я вряд ли пойду. Лучше высплюсь, как следует.
Быстрыми шагами пересекая помещение, я замечаю проблеск неона. И… сразу же забываю, зачем я вообще здесь.
Маккензи реагирует на меня точно так же, как и в прошлый раз. Она откидывает голову на стену, на которую опирается спиной, и закатывает глаза. По ее губам я читаю слово «черт».
– Я тоже рад тебя видеть, – улыбаюсь я, подходя к ней.
Она смотрит мне в глаза несколько секунд, затем негромко вздыхает.
– Все еще надеешься выставиться перед своей командой?
Я прекращаю улыбаться и смотрю на нее в ответ. Так продолжается довольно долго. Относительно долго, но учитывая, что мы смотрим друг другу в глаза, это уже становится чем-то неловким.
Но мы оба не из тех, кто испытывает неловкость.
В ее глазах вызов. В моих тоже. Сейчас мы друг друга сто́им.
– Мне уже плевать на это, – честно отвечаю я. – Ты стала моей навязчивой идеей.
Она прекрасно понимает, что я играю. Но в моих словах есть доля правды. Бо́льшую часть своего времени я совершенно не думаю об этой девчонке. Ведь мы друг друга даже не знаем. Но стоит мне увидеть ее на привычном месте, мой мысленный маячок указывает в ее сторону.
Оттолкнувшись спиной от стены, Маккензи приближается ко мне. Наши лица становятся слишком близко друг к другу. А она смелая. Мне это нравится.
Я чувствую аромат ее духов и с трудом пытаюсь не прикрыть веки. Черт, я смертельно устал, ужасно хочу есть, но больше всего этого я хочу девушку. Уж слишком долгое воздержание.
– Бедняжка, – наигранно поджав губы, произносит Маккензи. – Вот ты и сдал самого себя и всех своих «Росомах».
– Ты о чем? – не без удивления интересуюсь в ответ я.
Маккензи заламывает темную бровь, и выражение ее лица меняется. Сейчас у меня слишком противоречивые чувства. Она интригует. И еще действует на нервы своим этим самодовольным взглядом «отвалите от меня все».
– То, что тебя науськали на меня, как песика, – все так же наигранно отвечает она.
Я ругаю самого себя, но ни в коем случае не показываю вида.
Нет, ни за что. Нужно же вызвать у этой красотки хоть какой-то интерес. В прошлый раз у меня это почти получилось, но времени было в обрез. Сейчас оно у меня есть и плевать, что еще немного, и я свалюсь и засну мертвым сном.
Игнорируя последнюю фразу, я приближаюсь к ее лицу еще ближе.
– Скажи, что ты здесь постоянно делаешь и возможно, я отстану.
Маккензи отстраняется. Нет, не поверю, что ей надоело играть.
– Тебя это так волнует?
– Разве не очевидно?
Она вскидывает подбородок. Я выше ее на голову, но она явно считает, что это не имеет никакого значения и уж явно не является моим преимуществом перед ней.
– Тебе везет, что я сегодня добрая, – словно устав, Маккензи отступает назад и смотрит на экран своего телефона.
Я поправляю сползающую лямку своей спортивной сумки.
– Что-то наш разговор потерял суть.
– Не было вообще никакой сути, – бурчит она, не глядя на меня.
Мне хочется встряхнуть эту девчонку. Не с силой, беззлобно. Просто похлопать перед глазами и крикнуть «Эй! Я здесь!».
