Счастье по принуждению (СИ) - Серж Олли

Нет, то что Демьян на самом деле не одинок, я рада. Но зачем тогда нужна была я?

Почему сразу было не спрятать ребёнка у близких людей? Зачем нужны были эти угрозы в мой адрес, да и сумма, которую сегодня утром озвучил Тимур за присмотр за Демьяном, равная всем моим зарплатам за год…

Как же ты так попала то, Катя, а? Прикрываю глаза сдерживая непрошеные слёзы. И дело, блин, совсем не в деньгах и даже не в угрозах! Дело в этом маленьком человеке, от трёх килограмм которого невозможно отказаться. От этой лёгкой, копошащейся тяжести на руках. Ну вот как вот?

Да, понимаю, что не мой! Но…

Поправляю вязаный пледик и трогаю носик Демьяна. Холодный. В машине на всю дует кондиционер. Градусов на двадцать.

— Можно сделать кондиционер потеплее? — Обращаюсь к Ринату. — Пожалуйста.

Он выкручивает датчики на панели и коротко отзывается:

— Почти приехали.

Я машинально перевожу взгляд на окно и с удивлением узнаю соседний посёлок. Ехать дорогой до него всегда было далеко, потому местные предпочитали ходить через реку. Мы тоже бегали, хотя детям переходить мост не разрешалось категорически. Чем только не пугали. От кикимор до маньяков.

Настоящая же причина была банальна до безобразия — основную часть заречных домов занимала цыганская диаспора. Их боялись, постоянно делали крайними во всех проблемах от мелких пропаж имущества до драк с поножовщиной, а потом просили то погадать, то мужа в семью вернуть, то лошадей, чтобы огород вспахать. Мне всегда казалось это несправедливым. Лицемерным.

Прилипаю к окну, рассматривая ряды новеньких домов вместо старых, замаскированных сайдингом изб. Неужели продали землю? Жаль…

Машина проезжает практически до окраины посёлка и останавливается возле дома с высоким кирпичным забором.

— Приехали… — Ринат паркует машину прямо напротив кованых ворот. Выходит из машины и помогает выбраться нам.

По моим плечам прокатывается дрожь. Память, откуда-то из недр детских воспоминаний, выдаёт рассказы подружки Милены о дворце, в который ее мама возит молоко, и ей ни в коем случае нельзя опаздывать, потому что дом охраняют настоящие волки. Мне почему-то кажется, что это именно тот самый дом. Уж слишком устрашающе выглядит.

Громкий лай за забором заставляет меня вздрогнуть и крепче сжать в руках ручку люльки.

Одна из створок ворот приоткрывается, и нам на встречу выходит грузная, немолодая женщина в длинной юбке и цветастом платке на голове.

Ринат подходит к ней вплотную и что-то очень тихо говорит. Та хмурится, что-то недовольно переспрашивает и переводит внимательный взгляд на нас с Демьяном.

— Пойдём… — коротко кивает мне и уходит обратно за забор, оставляя калитку открытой.

— А вы? — кидаюсь я к Ринату. — Вы с нами не пойдёте?

— Вещи занесу, — резковато отвечает мужчина.

Достает из багажника второй блок коляски, вещи и идёт к воротам. Сгущающийся сумрак гонит меня следом за ним.

Двор выглядит старым и неухоженным: телега возле забора, веревки с бельём и кованая лавка на небольшом пятачке асфальта. Вокруг него организованы бытовые постройки.

Новый виток громкого лая заставляет меня найти источник глазами. Вольер. Кто внутри — не разобрать.

— Тихо, я сказала, — прикрикивает на животных женщина и гремит ключами.

Демьян начинает недовольно копошиться в люльке.

— Ааа!! Отдайте! Роза… — из дома по лестнице выкатывается целая орава детей. Человек шесть. Смех, свист, мат, крик — Аааааа!

Демьян начинает вторить им из люльки на своём недовольном.

Все-таки напугали и разбудили.

— Роза… — переходит на ультразвук малышка лет пяти.

Остальные дети при близком рассмотрении оказываются мальчиками разных возрастов. От пяти до десяти.

— Тихо! — Рявкает Роза, — тихо, а то пироги собакам скормлю.

— Нет, нет, — снова начинает шуметь ребятня.

Я беспомощно оглядываюсь по сторонам. Нужно поставить люльку и взять Демьяна на руки. Так кричит, что аж хриплые нотки проскакивают. Делаю шаг к лавке.

— Пойдём в дом, — замечает мои метания Ринат и начинает подниматься по лестнице.

— В синие сели, — летит нам в спины.

Мы проходим вглубь дома по ковровым дорожкам, даже не разуваясь возле порога. Демьян так требует внимания, что полностью сосредоточенная на нем, я не могу оглянуться по сторонам и рассмотреть, куда попала. Ловлю только некоторые детали интерьера, чтобы заполнить дорогу к месту своего обитания. Дом не нов, но, богат немного устаревшей роскошью. Коридор, широкий зал с коврами и большим мягким уголком возле стола. По стенам, как и у Тимура, развешаны трофеи. Шкуры, чучела, оружие… Через арку в другом конце зала снова попадаем в коридор. Справа в нем оказывается кухня, а в тупике виднеется пара дверей.

— Придётся пока пожить здесь, — обьясняет Ринат. — В доме после похорон ещё много людей.

Я киваю, совсем не понимая, почему жить здесь хуже, чем где-то еще. Захожу в спальню за Ринатом, ставлю люльку на кровать и, наконец, достаю Демьяна.

— Я здесь, мой хороший, — шепчу, прижимая его к груди и немного покачиваю, укладывая головкой на сгиб локтя.

Нахожу в кармане люльки бутылочку со смесью и пытаюсь засунуть ее ребёнку в рот.

— Давай покушаем, ну, — прошу с надеждой.

Но Демьян просто кричит. Я уже знаю, что если не поймать момент до истерики, то плакать он будет еще долго.

Мое сердце снова панически разгоняется. Что делать? А если он не успокоится и не поест?

Ринат подходит к окну и распахивает его настежь.

— Пусть проветрится, — комментирует своё действие.

Да, я тоже чувствую некоторый запах затхлости и никотина, но сейчас даже отреагировать на это никак не могу. С кричащим малышом на руках мой мозг, оказывается, начинает страшно тормозить.

— А врач, — только успеваю сообразить и повышаю голос. — Тимур обещал врача Демьяну…

— Хм… — хмурится Ринат. — Я подумаю.

— Вы не понимаете, нам нужно срочно!

— Я понял! — Рявкает мужчина. — Мне нужно ехать. Я позвоню. По всем вопросам пока обращайся к Розе.

Я закрываю окно, потому что нет смысла проветривать то, что въелось буквально во все: покрывало на кровати, ковры, обои, шторы… Запах дешевых сигарет отвратителен.

Принюхиваюсь к подушкам и тяжело вздыхаю. Здесь явно разрешено курить в постелях. Как можно на столько не уважать собственный дом? Постель чистая. Но я все равно не рискую положить на неё Демьяна. Он беспокойно реагирует на каждый мой шаг. Снова еле успокоила. Старый паркет скрипит.

Нужно собраться с духом и сходить на кухню. Взять кипятка для смеси и чего-то поесть. Мой желудок болезненно сжимается при воспоминании жареной картошки, оставшейся в доме Тимура.

Куда нас привезли? Почему? Это дом Альбины? Не похоже, чтобы нам были рады. И если дом «полон народу», то почему так тихо?

С другой стороны «тихо» — это даже хорошо. И то, что кухня рядом тоже.

Все-таки решившись, я выскальзываю за порог комнаты и прикрываю дверь. Прислушиваюсь, как кошка, к звукам. Где-то на фоне слышатся детский многоголосый плач и грозный голос Розы. Из кухни головокружительно пахнет хлебом и мясом.

Быстро мою, наливаю в бутылочки воду, а после, так и не решившись, тронуть еды, сбегаю обратно в спальню. Чувствую, брать что-то без разрешения хозяев здесь не принято, даже если ты — голодный гость.

Ложусь на кровать калачиком и прикрываю глаза. Может быть, мне повезло, и Демьян заснул уже на ночь? Это было бы хорошо. Утром все воспринимается легче, чем ночью.

Просыпаюсь я от раскатистого женского смеха и мужских разговоров за стенкой. В комнате темно. Свет от уличного фонаря падает на пол возле люльки Демьяна тонкой полоской.

Хватаюсь за телефон под подушкой. Два часа ночи, и ни одного звонка. Моя надежда, что все проблемы Тимура решатся быстро начинает стремительно таять.

— Ненавижу вас, Тимур Сабитович, — шепчу в пустоту.

Шум и веселье за стеной нарастают. Демьян начинает недовольно ворочаться в люльке. Я соскальзываю с кровати, включаю фонарик на телефоне и быстро развожу уже немного остывшей водой смесь. Сердце колотится, а руки делают. Может быть, получится дать малышу соску сонному и просто покачать? И о чудо! Демьян с аппетитом съдает почти сто грамм смеси. Сьедает… и тут же фонтаном срыгивает, заходясь плачем.